Омен IV: Возбуждение

Молли и её прелестные родители

От усвоенных сведений сильно болела голова — так, что даже закрыть глаза было невозможно. Каждое слово, которое я старался запомнить, вызывало в голове настоящую бурю. Я лежал на больничной койке в индивидуальной палате, пытаясь отдышаться, но ничего не помогало. Стены казались слишком близкими, а воздух — каким-то вязким, почти ощутимым, как густая жидкость. Мне хотелось вырваться из этой палаты, но силы не было.

Как долго я лежал так, не двигаясь? Минуты тянулись, как часы. Но вот, приоткрыв глаза, я вдруг заметил что-то необычное в углу — старый рундук, стоящий у стены. Я знал, что он всегда был здесь, в палате, но сейчас он вдруг привлёк внимание, как нечто неожиданное, что не должно было появиться в этом стерильном мире.

Выглядел он довольно поношенно — с потёртой кожей и тусклыми замками, но с таким ощущением, что он принадлежит этому месту, как старая мебель в библиотеке. Это не было новым. Он как бы рос здесь, сливался с обстановкой.

Без сил, с трудом поднявшись, я поплёлся к рундуку, не понимая, зачем я это делаю. Руки тряслись, голова продолжала раскалываться, но, тем не менее, я подошёл к этому загадочному предмету. Его тяжёлая крышка была слегка приоткрыта. Мне было всё равно, что там. Я просто открыл её, чувствуя странное, почти непроизвольное желание заглянуть внутрь.

Внутри — несколько книг, покрытых пылью, и какие-то старые бумаги. Неудивительно, что эта находка не произвела на меня особого впечатления. Я так и не понял, что побудило меня достать именно одну из книг, которая лежала поверх остальных. Может, это было просто любопытство, а может, какая-то странная интуиция. Я вытащил её, взял в руки.

Книга оказалась довольно лёгкой, но её обложка была странной — белая, матерчатая, будто бы несколько потёртая временем. Золочёные буквы на ней едва-едва мерцали в тусклом свете больничной лампы. Название гласило: «Эдвард Коулман, Басни батюшки Лебедя».

Я не знал, кто такой Эдвард Коулман, и вообще никогда не слышал о такой книге, как «Басни батюшки Лебедя», но почему-то эта книга, а точнее её странное название привлекло моё внимание. Может, это было из-за бездумного состояния, в котором я находился, а может, из-за того, что сама книга выглядела необычно — старомодная, с лёгким налётом запущенности, как что-то забытое, но важное.

Я ещё раз взглянул на обложку, как будто пытаясь понять, что же скрывается за этими словами. С туманным взглядом я вернулся к койке с книгой в руках, как-то интуитивно чувствуя, что в данный момент это именно то, что мне нужно. Лёг на спину, положив книгу себе на живот, будто пытаясь впитать в себя её тяжесть, её странное присутствие. Руки сжались вокруг неё, а голова всё равно болела, как раскалённый металл, вбитый в виски.