Изменившая ход истории

ГЛАВА 38.

На следующее утро Искендер и Мурад покидали дворец в походе с янычарами.

Мы собрались у ворот, атмосфера была напряженной.

— Мурад, Искендер, я буду вас ждать! — произнесла я, обняв их обоих с надеждой.

Мурад ответил мне нежным поцелуем.

— Не срывайся на Дильрубу, — тихо шепнул он, словно зная о моей тревоге.

— Мы справимся, не беспокойся, — уверила я его, стараясь скрыть волнение.

Дильруба подошла к отцу и нежно его обняла, а потом и Искендера.

— Всё будет хорошо, дочка, — сказал он ей с тёплой улыбкой.

— Я надеюсь на это, — ответила она с легким беспокойством.

Вскоре они растворились за деревьями, и тишина окутала дворец.

Наступил вечер. Я уже находилась в своих покоях, когда вошли слуги.

— Госпожа, слухи распространились среди народа. Говорят, вы отказались от Дильрубы Султан. Она вышла сегодня в центр города, и её чуть не затоптали; к счастью, рядом были наши люди из дворца.

Я повернулась к Нигяр.

— С ней всё в порядке, она не пострадала?

— Да, госпожа, всё хорошо. Но народ говорил с ней довольно грубо.

— Что именно они ей говорили?

— Не можем сказать точно, но это, похоже, были ваши слова.

— Вы можете идти, — произнесла я, и они тут же поклонились и вышли.

Я поняла, что необходимо поговорить с Дильрубой.

Покои Дильрубы.

Вошёл стражник.

— Госпожа.

— Да, — отозвалась она.

— К вам пришла Турхан Султан.

Я вошла, и Дильруба, увидев меня, подскочила и затрепетала в поклонах.

— Мату... госпожа, — произнесла она, болезненно вспоминая мои слова.

— Я хотела с тобой поговорить, — произнесла я, стараясь не показывать своего настроения.

— Да, конечно, — ответила она, пытаясь собраться.

Я присела, и она сделала то же самое.

— О чём же мы поговорим? — спросила она, её голос звучал дрогнувше.

— Я знаю, что произошло сегодня, и мне доложили о случившемся. Это не должно повториться. Скорее всего, это была твоя инициатива распустить эти слухи. Я полагаю, что все должны знать правду — настоящую правду. Народ поступил правильно, осознав всё. Как бы то ни было, моё решение остаётся неизменным и будет таким до конца моих дней. Пусть люди знают — это только лучше. А ты сама решай, что делать. На твоём месте я бы вообще не выходила из дворца. Но кто ты такая, чтобы я давала советы? Правильно, никто, и советовать я тебе не собираюсь. Ты взрослая, самостоятельная, и сама отвечаешь за свою жизнь. Я думаю, ты всё ещё надеешься на мою поддержку, но её не будет. Более того, вообще не строй иллюзий. Повторюсь, для меня ты — ничто, подобна рабыне, — произнесла я с холодным спокойствием.

Я видела, как она напряглась, как затрепетали её руки, как слёзы начали собираться в глазах.

Спустя какое-то время она произнесла:

— Я поняла. Могу я задать вам один вопрос, госпожа?

— Один.

— За что вы так со мной?

— Как должна вести себя с тобой? Ты для меня никто. Это очевидно. Спросишь, зачем я пришла? Чтобы ты поняла — я могу быть только твоим врагом. Одно моё слово, и твоя жизнь прервётся в один миг, если я этого захочу…

Её лицо исказилось от шока, слёзы текли ручьями.

— Тогда я лучше сама убью себя, чтобы никого не беспокоить. Лучше умереть, чем враждовать с вами, госпожа.

Я была потрясена её словами и почувствовала лёгкий страх.

— Решение за тобой.

Я дала понять, мне на это абсолютно наплевать, хотя это было совсем не так.

Она молча смотрела на меня, не в силах произнести ни слова.

— Это всё, что вы хотели мне сказать? — спросила она.

— Да, — ответила я, и сразу вышла из покоев.

Когда я покинула комнату, её охватило отчаяние. Она принялась писать письмо отцу. Мне было очевидно, о чём она собиралась рассказать — о моей ненависти к ней.