Семь дней Жизни

3

Подъем у нас рано. Очень рано. Но мы этому рады. Погода по утрам чудесная. Нет всепоглощающей жары, сухого ветра и яркого солнца. Именно в эти часы, ты по настоящему чувствуешь себя живым, и именно в эти часы, умирает большинство людей. Наверное, они умирают ночью, но так как их находят утром, и выносят тоже утром, то и время их смерти считается утренним. Сегодня не стало исключением, у нас в бараке освободилось целых пять мест. Это рекорд за неделю, за месяц он достигал десяти человек. Но за все мое здешнее пребывание бывало и больше... намного больше.

Живые печально наблюдают за тем, как уносят окоченевшие трупы. Кто-то плачет. Я не плачу, уже привык, хотя и знал двоих из умерших: девушку Кейси, мы с ней вместе работали на стройке в прошлом году, и мужчину, кажется, его звали, Патрик. Вообще-то, ему давно уже пора было умереть. Он постоянно ныл и жаловался на нашу жизнь. Мы с Сэтом как-то поспорили, сколько Патрик здесь протянет, я сказал месяц, он – полгода. Сэт победил.

Жильцы в бараке сменяются постоянно, и мы просто не успеваем познакомиться. В конечном счете, ты перестаешь обращать внимание на людей, они становятся одной безликой массой. Конечно, рано или поздно, ты все – равно с кем-то начинаешь общаться, заводишь знакомства, создаешь свой круг друзей. У меня он тоже когда-то был, а потом всех увели за периметр. Один за другим, остался только Сэт. И мы вновь поспорили, кого из нас уведут первым.

Живот бурчит, хочется есть. По утрам, голод почему-то особенно суров. С надеждой смотрим на вышку с колоколом, но там нет человека, а значит, гонга в ближайшее время не будет.

Иду к колодцу и умываюсь. Ледяная вода обжигает лицо, плечи, спину. Хорошо. Я уже напрочь забыл как это, умываться горячей водой, принимать ванну, намыливать шампунь на волосы. Хорошо, что я этого не помню, а то, наверное, скучал бы еще больше. Вообще, мне крупно повезло, что я попал сюда в раннем детстве, не успев пожить, и привыкнуть к цивилизации. Мне легче, чем остальным, мне не к чему возвращаться.

Завтрак так и не состоялся. Нам велели разбиться на группы. Вновь на поля? Хорошо еще, что солнце только – только показало свои лучи и на улице все еще чувствуется прохлада, хотя бы пойдем по росе. Мы собираемся у задних ворот, и когда первые группы уже стали покидать периметр, ко мне подходит надзиратель:

- А ты куда собрался? – его голос грубый и хриплый, от этого звука мне сразу же хочется убежать и спрятаться, но я остаюсь на месте и непонимающе смотрю на него. - Ты же из ребят Джека? – я киваю. - Вот и иди к Джеку, - уже шепотом добавляет он.

- Но он сказал...

- Иди, кому говорю!

Я поворачиваюсь к Сэту, тот пожимает плечами и выходит с нашей группой за ворота. А я остаюсь.

Меня никто не шпыняет и не прогоняет. Это очень странное ощущение. Я оглядываюсь, все заключенные заняты своими делами, но большинство из них сейчас находится за пределами лагеря, на полях, в лесах, в горах. Мы работаем везде, нас везде много.

Но долго ошиваться без дела нельзя, тем более администрация скоро проснется. Немного побродив, я все же пришел к бараку Джека, а вот зайти внутрь побоялся. Так и стоял возле него, как столб, пока Джек сам не вышел покурить.

- Ты чего здесь делаешь? Я же велел вечером приходить.

- Да, но надзиратель снял меня с работ и отправил к вам.

- Во как.

- Да.

- Ну, раз пришел – заходи, - он пропускает сначала меня, а затем заходит сам.

В помещении находится еще несколько человек, некоторых из них я знаю. Они дико смотрят на меня, в их глазах я читаю непонимание моего присутствия здесь.

- Ребята, это Хэл, теперь он с нами, - говорит Джек, он один, настроен ко мне вполне дружелюбно, даже как-то странно, - садись, - он указывает мне на стул, на который я тут же практически падаю, - Мэйсон, сделай чай.

Парень с ярко рыжими волосами, встает и достается из-под стола чайник. Чайник! Я как завороженный смотрю, как Мэйсон ставит металлическое изделие на плиту. Пружина медленно краснеет, и чайник начинает весело шипеть. Джек уходит за покрывало и, через некоторое время, зовет меня. Его парни непонимающе переглядываются, а меня начинает трясти. Зачем он зовет меня в свою импровизированную спальню? Слова Сэта про нетрадиционную ориентацию плотно засели у меня в голове. Куда бежать? Где прятаться? У меня нет выхода, но пусть лучше я умру, чем позволю...

- Хэл, ты что, оглох там?

Я медленно поднимаюсь и, так же медленно, двигаюсь по направлению к покрывалу. Не хочу даже представлять, что ожидает меня, когда я окажусь по ту сторону. В бараке повисло молчание, все наблюдают за каждым моим движением. Эти парни что, ревнуют своего босса ко мне? Моя рука тянется к плотной ткани и отодвигает ее в сторону. Джек одет, и это уже радует меня. Я прохожу дальше и успокаиваюсь. Здесь нет кровати, здесь вообще нет ничего, что должно находиться в нормальной жилой комнате. Какие-то бочки, мешки, стеклянные банки с непонятной жидкостью внутри, и даже несколько пробирок.

- Это что? – в принципе, меня не особо интересует, что это за помещение, достаточно и того, что это не спальня.

- Здесь и творятся чудеса.

Значит, именно в этом месте они создают наркотики. Это, по правде говоря, немного восхищает меня.

- Но проверки бараков проводятся практически каждую неделю, как вам удается...

- Нас предупреждают. Мы все приводим в порядок.

- Ааа, ясно, - спрашивать, где он спит, мне как-то не хочется.

- Запомни, всегда хорошо иметь полезные знакомства. Даже в такой дыре как эта, тебе удастся выжить, если у тебя есть нужные связи, - меня оставляют последние сомнения, он определенно работает на администрацию.

- Понятно.

Джек Мэилс появился здесь около пяти лет назад и практически сразу же стал местным авторитетом. Его боялись, его уважали, с ним считались. Никогда не понимал почему, и, если честно, сейчас тоже этого не понимаю.

- Тебя же упрятали сюда за наркоту, почему ты не стал употреблять здесь? - мои ладони холодеют.

Одновременно меня пугает осведомленность Джека насчет меня, и воспоминания, мне ведь и правда предлагали... люди Мэилса... не так уж и давно.

- Эм..., - не знаю, что говорить, - я считаю, что наша жизнь здесь и так паршивая, зачем делать ее еще хуже? – это только часть правды, всю говорить не хочу.

Джек чешет затылок, он оценивающе смотрит на меня. А я не могу избавиться от мысли: мне предлагали наркотки, разве это не значит, что меня хотели убить? А Джек даже не пытается что-то скрыть, сам напомнил мне об этом. Как будто бы намекнул. Дышать становится тяжело. Я же не высовывался! Я делал все по правилам. Почему теперь я на крючке?

- Бос, - к нам заглядывает Мэйсон, - чай готов.

- Хорошо. Уже идем, - но он не торопиться уходить, - Хэл, теперь ты с нами, и ты должен понимать всю ответственность.

- Да, я понимаю, - ни черта я не понимаю! Что вообще происходит? Сначала, меня хотели убить, а теперь принимают в свою шайку? Джек головой, что ли поехал?

- Сделаешь все правильно, получишь бонусы. Вчерашняя твоя вечерняя прогулка была одним из них. Понравилось?

- Есть немного.

- Дальше будет еще лучше, - он обнимает меня за плечи, и я невольно ежусь, - пошли чай пить, наверное, ты уже и забыл, каков он на вкус.