Метка Мародёров

Глава 10. Праздник жизни руинами красен

– Ну, пойдём туда! Ты же лазаешь лучше всех, им тебя не обогнуть! Пойдём, а то все подарки разберут! – маленькая круглолицая девочка повисла на руке у застывшего в раздумье над прилавком со сладостями юноши. В ответ на её слова он шутливо сощурился, но не тронулся с места:

– Ты сама говоришь, что я – лучший. Если туда пойду я, всё слишком быстро кончится. Это скучно, – весело усмехнулся он и вновь уставился на подносы с печеньем и леденцами так, словно их покупка была делом первостепенной важности и от его выбора зависела судьба по меньшей мере всего человечества. ­– Слушай, ты не помнишь, Марго хотела конвертики или лады?

– Не знаю, – протянула девочка, обиженная отказом. – По-моему, она всё ест. Лишь бы что-то купили. Ну, пошли скорее! – тут же вновь заныла она и ещё сильнее стиснула локоть юноши маленькими ладонями. – Пожалуйста, ты же обещал, что у меня будет свой ладинец! А их дают только тем, кто выигрывает в конкурсе! Ну, Лука-а-а! Ты же обещал! Пошли!

Лука задумчиво и насмешливо нахмурился и бросил ещё один неопределённый взгляд на прилавки: с них на него призывно смотрели разноцветное печенье и конфеты, которые он так и не решился купить.

– Ладно, пошли. А то без нас не справятся! – пошутил он, легко подхватил девочку и усадил её к себе на плечи. Ребёнок, абсолютно счастливый оттого, что за старший всё-таки покорился и делает теперь, как он хочет, и оттого, что ехать, обхватив руками шею своего сопровождающего, было очень весело и почётно, засмеялся и с гордым видом принялся осматривать толпу, наводнившую площадь. Все толкались, смеялись, торговались, кружились и явно были счастливы ни чуть не меньше, чем маленькая девочка, которой уступил взрослый. И самый воздух пропитался радостными голосами и живой музыкой, и от этого кружилась голова, и хотелось танцевать.

В тот день по всему Западному Королевству с размахом отмечали Ладинец, праздник весны, хозяйства и семьи. Пышное торжество захлестнула волной нарядов и пряностей все города, и Ярин не стал исключением; да и кто откажется от такого весёлого, родного, такого настоящего обычая?

На Ладинец можно было участвовать в общих гуляньях, найти прекрасный повод с кем-то познакомиться, вдоволь наесться свежих сладостей, – если, конечно, позволял бюджет, – и, что волновало народ больше всего, не нужно было трудиться, потому что в этот день в знак близости к природе и почтенья ей останавливались фабрики и заводы, и все жили, что называется, «по старинке». Праздник весны и природы, должно быть, вообще был единственным днём, когда целые толпы людей стекались на границы опустошённых городских окраин, чтобы посадить там молодые саженцы как символ новой жизни, вечером разводили на полянах костры и готовили на огне еду для всех, а в тех немногих домах, где было провидено электричество, пользовались, как в былые времена, услугами лампад и свечей. И обычно не просто серые, но угрюмые и некрасивые улицы будто перерождались вместе с воскресающим годом и одевались яркими красками и наполнялись приятными ароматами. Не было такого переулка, такого уголка, где не встретил бы путника разрумянившийся торговец с заискивающим взглядом и подносом, полным только выпеченных булочек и традиционных лад – разноцветных «косичек» из вязкого теста, приправленных всеми теми приправами, которые только может придумать умелый и любящий своё дело кондитер. Всюду торговали воздушными шарами, яркими фигурными леденцами на палочках, разноцветными лентами, которые женщины на Ладинец вплетали в косы и причудливые высокие причёски, над которыми проводили не один час в последний вечер перед грядущим торжеством.