Метка Мародёров

Глава 5. Жизнь во славу Смерти

Где-то далеко отстукивали ритм барабаны.

Подчиняющаяся задаваемому ими темпу музыка пульсировала по городским кварталам. То затихая, то вновь набирая силу, она шумным потоком вливалась в толпу, одновременно будоража и успокаивая, поселяя в сердцах тревогу и пробуждая в них радость.

Музыке невозможно было не подчиниться; она же звала за собой, вовлекая в сумасшедший пляс. И вместе с этим странным, мгновенно привязывающимся ритмом танцевало всё: дома, украшенные сотнями горящих бумажных фонариков со свечами внутри, люди, выряженные в яркие одежды, жуткие черепа, смотрящие пустыми глазами из тени каждого угла...

Сегодня в небольшом городке Друиде с размахом отмечали местный праздник – Марник. День Мёртвых, получивший своё название по имени древней богини смерти.

Этот праздник всегда был особенным. По слухам, ночью в дома родственников возвращались души усопших, чтобы проведать тех, кто был ими покинут. Их ждали. Задолго готовили тёплый приём: к каждому дому, где в недавнем времени скончался человек, вела дорожка из свечей, которые горожанам предстояло торжественно поджечь с наступлением сумерек. Эти огни должны были указать путь призракам. Ради них украшали и кладбища: на каждой могиле, помимо тех немногих, имена чьих владельцев давно канули в Лету, тех, от которых остались одни каменные остовы, лежали яркие венки, составленные из засушенных цветов, трав и гигантских листьев папоротника, традиционно являвшихся растением-символом Марника. Венки украшали шишками, цветами, высушенными плодами и старыми игрушками – всем, что попадалось под руку при подготовке ко Дню Мёртвых. Считалось, что любая вещь, случайно попавшаяся на глаза в это время, непременно должна была стать праздничным атрибутом: мол, в противном случае духи предков разозлятся и проклянут.

А ещё именно в этот день каждой хозяйке следовало закончить начатое рукоделие, причём ни разу не перерезать нити и не вплести в узор новой, потому что каждая ниточка символизировала собой линию жизни – настоящей, человеческой, и оборвать её кому-либо из рода людского было не дано. Вечером законченные работы вывешивали за ворота, выставляли на всеобщий суд. А кому что понравится – забирает себе. Хорошая примета: то, что чужими руками со старанием, с душой сделано, удачу принесёт и от бед сбережёт.

Захватывала атмосфера праздника и самих своих создателей: люди наряжались в яркие, броские платья и костюмы, припасённые заранее специально для этого случая. Краски буйствовали на подолах юбок, брюках, поясах и обуви, и горожане превращались не то в причудливую цветочную оранжерею, не то в расцвеченную осенью древесную листву, не то в рассыпавшиеся по земле самоцветы. Девушки укладывали волосы в причудливые причёски, вплетали в волосы прекрасные душистые цветы и наряжались в невероятные украшения, которые сберегали в течение целого года. Красочные одеяния не могли испортить ни одного человека; они всем были к лицу и каждому приходились по душе.