Butterfly

Глава 5

На дворе уже поздняя ночь, такая же дождливая и промозглая, как и предшествующий день, разве что намного более серая, до черноты, и пронизывающе холодная.

Юнги сидит на балконе своей квартиры и смотрит неотрывно в небо, думая о чем-то своем и не обращая на непогоду совершенно никакого внимания.

-Ты словно бабочка, до которой мне не дотянуться, - закашлявшись от ледяного воздуха, врывающегося в лёгкие, Мин медленно заходит внутрь квартиры, думая, с чем же он будет выступать на сцене. Выступление уже завтра, а у него никак не выходит из головы его новый знакомый, Чонгук, совсем ещё мальчишка с горящими энтузиазмом красивыми глазами и копной тёмных волос. Так, кажется, его зовут, но из-за плохой памяти на имена Юнги совсем не уверен.

Мальчишка предложил ему работу в клубе, где сам работал, и где срочно требовались артисты для разогрева небольшой толпы посетителей. Репер не смог отказать, ведь в работе, какой бы она ни была, нуждался, но и не мог не думать, что это как-то уж очень странно. Однако так как у него были проблемы с финансами, с которыми приходилось считаться в любом случае, Юнги пришлось просто согласиться и засунуть все свои подозрения, отдающие манией всемирного заговора, куда подальше.

Сев на пол и взяв тетрадь с ручкой, парень, решив, что откладывать дальше будет просто бессмысленно, стал что-то усердно размашисто писать на листах, изредка хмуря свои брови, когда что-то получалось слишком уж топорно или приторно. Совсем не его стиль и крайне непрофессионально для репера с таким стажем, как у Мина. Юнги невольно вспомнился Тэхен, лучший друг, который в такие моменты всегда начинал стебаться над ним, говоря что тот уж сильно сосредоточен и совсем не двигается, глядишь, и совсем окаменеет, и тогда станет уже статуей в Тэхеновой квартире. Средненькой такой, конечно, не сказать, чтобы Мекиланджело, но и Тэ не такой уж и ценитель и будет смотреть на статую-брюзгу сквозь пальцы.

Прикрыв глаза и пытаясь не думать об этом назойливом рыжем урагане, Юнги попытался сосредоточится на текстах, упорно борясь с сонливостью. Но, судя по всему, дрёма была противником посильнее раз в несколько точно тщедушного Мина, и он так и уснул сидя на полу с ручкой и тетрадью в руках, вымотанный и с отпечатком недовольства проделанной работы на лице.

Так уж вышло, что Юнги, как перфекционист, был зачастую недоволен собой, мог не спать сутками, дорабатывая текст до идеальности, а потом валялся пластом, не в силах разлепить глаза сутками, где упадёт. Поначалу это выматывало, но постепенно Мин привык, даже подобие режима для себя выработал. На что тот же самый Тэхён, который не оставлял попыток растормошить друга, молча крутил пальцем у виска и строил непонятные рожи, которые, вероятно, должны были выражать всю силу его возмущения.

И, в общем-то, этот замкнутый круг казался Мину совершенно безвыходным и бесперспективным, если бы не Чимин, его предназначенный, который являлся Юнги во снах. Он всегда радовал Шугу своим прекрасным, чистым и высоким, словно у ребенка, голосом. Пусть парень его и не видел даже так, зато мог слышать, и этого ему хватало с лихвой.Отчего-то Юнги был уверен, что как только он увидит свою пару, пусть даже и не в живую, то его сердце, измученное ожиданием и одиночеством, просто не сможет выдержать.

Но, на самом деле, даже с этой уверенностью Шуга не переставал желать как можно скорее увидеть своего Чимина, который был для него Парижем.