Пророчество Великой Сказочницы

31

– Марин, попробуй, – Эмильда совала наколотого на вилку шоколадного ёжика королеве в рот.

– Я не съем его ни за что и никогда. Я сто раз это повторила, – Марина отодвинула вилку.

– Скушай, Марина, тебе нужно хорошо покушать. Ты столько сил истратила на Нептунию, пополни энергетический запас.

– Я не съем его!

– Он красивый... и вкусный, – Эмильда любовалась куском шоколада.

– Либо ты отвяжешься, либо я встану и уйду.

– Эмильда, не терроризируй королеву, – вмешался Витан, – нам ее необходимо на руках носить.

– Да ладно, – буркнула Марина, и на щеках проступил румянец.

– Я ничуть не преувеличил твои заслуги, – сказал Витан, и его голос заглушила музыка...

На победном пиру собралась масса разночинного народа – короли и королевы, приглашенные Мариной, ее близкие друзья, обитатели Мартика и простые жители столицы королевства. Среди гостей она заметила Генриха Пристольца, Кристиана Борто, который боязливо поглядывал на нее (он теперь ее побаивался, а Марина поняла, почему он не знал о смерти Кэриш – девушка была жива), братьев Гритто, фокусника Густана Люпарка, Гертокса II. Бонти, как всегда, раскачивался на люстре. Причем на этот раз он висел на тарзанке, расшитой блестками и бисером. Присутствовали на пиру Лорида, Малах, Солика и... Петфальд Рикост, приглашенный Эмильдой и не сводивший глаз с королевы Маринии. Впрочем, все без исключения гости сверлили ее восхищенными взглядами, шепотом переговариваясь о случившемся. Марина под давлением взглядов смущенно прятала глаза.

Воротилась в Мартик она со странным чувством на душе – смесью облегчения, навалившейся вины и опустошенности. Разобраться в себе, в своих чувствах было непростой задачей. Несколько дней она, подобно Нептунии, провела в призрачном коконе, отгородившись от окружающих, закрывшись в комнате и не желая никого видеть, ни с кем разговаривать, выслушивать глупые комплименты и поздравления. Она то часами торчала у окна, то подолгу лежала на кровати, уткнувшись взглядом в одну точку. Зачастую этой точкой был лоскут золотистой материи, висевший на ручке двери гардеробной. Мысли путались в голове, погружая в глубокую депрессию и подавляя какие-либо намеки на хорошее настроение.