Казнить или помиловать?

Глава 49

Развалившись на кожаном кресле, я напряженно постукивал костяшками пальцев по красному дереву, из которого был сделан стол в зале переговоров. Испытывал ли я волнение? Нервничал? Злился? Был ли я раздражен? Да. Многократное да. Когда мне только сообщили, что старый козел намерен выкупить мою Риту и предоставить сумму своего долга в двойном размере, я был в ярости.

Как он посмел допустить мысль, что я отдам ее за те жалкие десятки тысяч, если не пожалел на нее миллион? В целом, он ведь не должен был вести сделку непосредственно со мной. Он должен был разговаривать с Монархом, а он посчитал бы, что денежные средства лучше, чем наемница, более смахивающая на наложницу. И я не мог его за это осудить. Будь я на его месте, поступил бы так же, но вопрос в том, что я не на его месте, и я хочу оставить ее себе, а значит, мне нужно было сделать более выгодное предложение, и я его сделал. Теперь же дело осталось за малым, за вердиктом Главы.

Он мог пойти мне навстречу, но мог и не пойти. И именно эта ситуация нервировала меня до безумия. Я не мог ее упустить. Не мог попрощаться с ней. Слишком рано. Непомерно рано. Я еще не насытился!

Раздраженно я ударил кулаком по столешнице, а удивленный взгляд Арчи метнулся ко мне, из-за чего мне пришлось взять себя в руки и постараться скрыть свое состояние, хоть было уже поздно реабилитироваться.

— Боишься, что твою игрушку отберут? — беспристрастно вопросил наемник, я же стиснул зубы, внутренне ощущая его ликование.

— Заткнись, — напряженно рыкнул в ответ, дернув головой, когда Арчи рассмеялся.

— Что в ней такого, Рус, что? — раздраженно передернув плечами, вопросил Жрец, а я уставился на него. — Внешность? И? Роза была такой же, но ты размозжил ей грудь, когда было нужно...

— И сделал бы это снова! Ты же знаешь, блять! — гаркнул я, перебив его.

Шумно выдохнув, я провел ладонью по волосам, растрепав их, откинувшись на спинку кресла. Я убил ее. Бессердечно. Беспристрастно. Спустил курок и выстрелил в ее сердце. Как символично. Все то, что было между нами, одним выстрелом: уничтожил, разбил. И я бы сделал это снова. И снова. И снова.

Как она могла предать меня? Команду? Клан? Как она могла поставить нас всех под угрозу? Разве я обращался с ней плохо? Я любил ее! Я, мать ее, любил ее! А она сдала нас, продалась, и за что, за мнимую свободу? За свободу, которой у нее бы никогда не было? Дура. Какая же ты дура, Роза!