Волчий след

Глава 16

Мы ехали по незнакомой улице. Стемнело, но в салоне машины было удивительно жарко, как для конца октября. Ощущая стук своего сердца ладонями, прижатыми к груди, я мысленно уговаривала себя не плакать.

Вечер вылился в настоящую катастрофу. Нестерпимо болела ударенная Дэвисом щека, но эта боль оказалось малостью, по сравнению с терзаниями моего сердца.
Нейт молчал с тех самых пор, как мы покинули поместье. Моя рука в его ладони успокоила его и заставила обдумать все трезво. Именно поэтому я знала, что разговора не избежать.

«Фольксваген» резко остановился, и я незамедлительно выбралась наружу, убегая от машины на десять метров вперед. Сбегать от Нейта не было смысла, но я даже не оглядывалась. Необходимо было что-то делать, куда-то направить свою боль.

Мои ноги остановились так же внезапно, как побежали и я упала на мокрую после дождя дорогу, не жалея нового платья. Со всех сторон на меня давила безысходность моего положения. Ощущая ладонями прохладу мостовой, я могла думать лишь о том, как сильно устала.

Нейт подошел и без лишних слов поднял меня на руки, чтобы вернуть обратно к «фольксваген». Я все еще не разрешала себе плакать, что-то глубоко внутри не позволяло мне проявить слабость.

Я пережила этот вечер с мужеством не присущим семнадцатилетней девушке. Значит, нужно держаться до конца.

— Я думала, ты его убьешь, — призналась я. Мой голос жутко хрипел.

— Я этого хотел, — ответил Нейт жестко.

Мои пальцы успели замерзнуть, и когда я протянула руку, чтобы вложить их в раскрытую ладонь Нейта он вздрогнул. Я почувствовала, как его тепло перемещается мне под кожу, согревая не только мое тело, но и мою душу.

Этот вечер закончился.

Больше не нужно волноваться за Лукаса, нервничать перед разговором с мэром, выбирать платье, приводить Ханну в чувство. Все позади, я со всем справилась. Стоило мне подумать об этом, как мир окрасился в цвета, которых я раньше не замечала. Яркий свет фонарей, блестящий асфальт, неоновые полоски, подсвечивающие приборную панель «фольксвагена».

Наблюдая за мной, Нейт выглядел удивленным.

— Ты радуешься? — спросил он в замешательстве.

Я кивнула.

— Чему ты радуешься?

Закрывая глаза, я мечтала о том, чтобы пошел дождь, и стало хоть чуточку теплее.

— Все закончилось. Этот вечер закончился.

В грустном взгляде карих глаз мелькнуло понимание.

Стало тихо. Я наслаждалась долгожданным спокойствием, ощущением легкости, внезапно появившемся в моем теле. Это было потрясающее чувство, словно птица вырвалась из клетки к заслуженной свободе.

— Спасибо, что заступился за меня, — сказала я Нейту, и он устало улыбнулся, глядя на меня в полумраке салона.

— Замерзла?

— Немного.

Руки Нейта ловко накинули мне на плечи куртку, и я с наслаждением вдохнула знакомый запах ментола и его духов.

— Скоро зима, — сказала я, отрываясь от темы разговора.

— Да.

«Фольксваген» ожил и медленно поехал вдоль темной улицы, с уснувшими домами. Я выставила руку в окно, соприкоснувшись с ветром, моя кожа моментально заледенела, но я все равно улыбалась, как ребенок. Нейт мог считать меня сумасшедшей, он мог думать, что угодно. Главное, что он спас меня.

Мы проехали несколько кварталов в тишине и меня это устраивало. После стольких состоявшихся сегодня разговоров, я хотела просто помолчать.

Несмотря на мое желание, стало холоднее. Моей ладони коснулось что-то совсем ледяное, и я открыла глаза.

— Снег идет, — сообщил Нейт, хотя я уже разглядела мелкие снежинки, танцующие в свете фонарей.

Мне отчего-то вдруг захотелось улыбаться, и мы улыбнулись друг другу как маленькие, совершенно счастливые дети.

— Твоя зима. — Тихий голос Нейта вдруг напомнил мне голос папы.

Не знаю, как описать свои чувства в тот момент. Что-то невероятно сильное и внезапное, это чувство заполнило меня до кончиков замерших пальцев. Уже давно я не была так счастлива из-за мелочей.

Не убирая руки, я чувствовала, как снежинки обжигают ладонь, утоляя жар. Мама, наверное, переживает, но мне было безразлично. Все чего я хотела, просто ехать, все дальше и дальше.

Я порывалась сбежать от реальности потому, что она отравляла меня. Совсем скоро мне придется вернуться домой, к длинному разговору с мамой, к мрачному разбитому Лукасу и бездне своих вечных проблем.

Мысли о брате дали первую трещину в моем спокойствии и я глубоко вдохнула, наслаждаясь последними минутами покоя. Странная ненависть засела в моем сердце. Ненависть к миру за его существование, за его жестокость и несправедливость.

Все происходящее лишний раз доказывало, что я устала. Устала от жизни, проблем, ссор с близкими мне людьми и постоянного напряжения. Последние месяцы я жила только этим: напряжением, тревогами, извечным ожиданием надвигающихся страданий. Я была настроена на потери, а вместо этого имела только приобретения.

И я не замечала этого за своей тревогой. Каждый человек, который пришел в мою жизнь был ценным и незаменимым. Вспоминая Итана, Ханну, Лизу, Питера, Филипа и всех, кто уже несколько лет помогали мне жить, в груди теплело.

Эти люди стали мне дороги. И Нейт стал мне дорог, возможно, даже больше, чем другие. Глядя на него в свете одной только приборной панели, я не могла отделаться от мысли, что никакими силами мне не подавить свои чувства.

Машина остановилась и тревожные мысли развеялись. Впереди я видела только грустные глаза Нейта.

— Тебе нужно идти. Миссис Томас будет волноваться, — сказал он.

По тону его голоса было ясно, что он не хочет меня отпускать, а я не хотела идти и отрицательно покачала головой. Во взгляде Нейта читалось искреннее сожаление, но я не чувствовала себя униженной. Даже когда в глазах появились слезы, я не могла отрицать собственной слабости. Только не рядом с ним.

— Ты ведь знаешь, что я никогда не сделаю тебе больно.

— Да, я знаю.

Я все понимала. Он не мог позволить себе что-то чувствовать, особенно в его положении, особенно ко мне. Я знала правду, ужасающую дикую правду и, это должно было стать ступенькой, а оказалось провалом куда-то далеко вниз.

Мне хотелось кричать от боли, но губы сжались, не давая этому крику вырваться наружу.

— Никто не заставит меня разлюбить тебя, но я не имею права чувствовать это.

Несколько бесконечно долгих минут прошли в тишине.

— Почему ты любишь меня?

Нейт робко улыбнулся. Так, наверное, улыбались люди, прежде чем убить себя. Я почти чувствовала его боль, разделяла ее вместе с ним, но это оказалось единственным, что я испытывала. Только боль.

— Ты смешная, — сказал Нейт. — Ты... не такая, как другие. Все в этом городе похожи друг на друга, но ты не поддаешься этому. Ты безумная эгоистка, готова всегда прийти на помощь своим близким.

Значит, такой я кажусь ему — благородной и любящей. Заботливой сестрой, доброй подругой, хорошим человеком.

— Но это неважно, ведь для любви нет причин. — Нейт снова посмотрел на меня без страха или смущения. Это был чистый искренний взгляд, который загипнотизировал меня, и я не могла оторвать глаз от его безупречно красивого лица.

— Не стоит меня любить.

— Я знаю. Но когда я чувствую это, мне кажется, я близок к тому, чтобы понять, что значит быть человеком.

Эти слова потрясли меня больше, чем признание в любви. Это было что-то намного большее, чем пустые слова о красивых чувствах. Из уст оборотня, всю жизнь знающего только чувство ярости и боли, упоминание о человечности становилось просто бесценным.

По моему телу пробежала дрожь, и стало холодно. Я даже забыла, как дышать и нехватка кислорода только больше затуманила мою голову.

— Я остаюсь монстром, когда прихожу в школу, когда готовлю завтрак для своей сестры, когда выезжаю в город за новыми книгами, но только здесь, только с тобой я чувствую себя человеком. Ты заставляешь меня почувствовать.

Наши взгляды снова встретились, и мне казалось, я могу увидеть его душу, прочесть все его мысли. Мне стоило только заглянуть ему в глаза, и все ответы появлялись сами собой, словно я уже давно их знала.

— Зачем ты приехала в этот город? — зашептал Нейт сокрушенно. Я уже однажды слышала от него этот вопрос, и он снова причинил мне боль. — Я так сильно ненавижу себя за то, что позволил себе почувствовать хоть что-то.

Я закрыла глаза. Ни на что большее я не была способна.

— Пора идти.

Не отдавая себе отчет в действиях, я открыла дверь и выбралась из машины. Нейт не стал меня останавливать, а я не стала останавливать себя. Каблуки моих туфель застучали по плиточной дорожке. Все вокруг укрывал первый снег, я чувствовала, как холод прокрадывается в мое тело, но холода от собственного безразличия хватало и на мою душу.

Я вошла в темную прихожую и, останавливаясь на миг, услышала тихий звук. Кто-то плакал. Оставляя куртку Нейта на подставе для обуви, я сбросила с ног туфли и тихо вошла в гостиную. В свете луны я различила темный силуэт Лукаса, сидящего на полу за диваном. Он закрыл лицо руками и дрожал.

Мои ноги подкосились, и я упала рядом с братом, обнимая его холодными руками. Он не скрывал своих слез, не скрывал своей боли, как часто это делала я, как я делала это прямо сейчас.

Возможно, мне было больно не меньше, чем Лукасу, но я не позволяла себе полностью это прочувствовать. Я знала, что будет только хуже, если я поддамся тому страху, который поселили во мне слова Нейта. Мой мозг упрямо твердил, что я справлюсь, не предоставляя сердцу шансов это оспорить, и в этом была моя привилегия. Я сама могла контролировать свои чувства.

— Все будет хорошо, — шептала я Лукасу, обнимая его как когда-то в детстве, после смерти Эммы. — Все будет хорошо.

Лукас ничего не говорил. Я не требовала ответа. Я просто хотела быть нужной, полезной, быть рядом с ним и всегда его поддерживать, чтобы не произошло. Эта работа старшей сестры. Работа человека, который любит.

Мы просидели так больше часа. Я не следила за временем, но время следило за нами. В окнах просветлело, а я все равно не хотела отпускать брата, ведь знала, что как только я останусь одна, справляться с болью станет сложнее, и я поддамся эмоциям.

Да, я была эгоисткой, но я нуждалась в своем брате, как ни в ком другом. Одно его присутствие успокаивало меня, заставляло быть сильной даже когда разрушения вокруг были настолько велики.

— Я ее люблю, Джейн. Люблю, — беззащитно прошептал Лукас из последних сил. В темной комнате заполненной тишиной его слова прозвучали слишком отчаянно.

Я погладила брата по голове и собрала все силы, чтобы ответить.

— Любовь бывает жестокой, Лукас.

Мне нравилось молчать, но Лукас нуждался в моей поддержке.

— Мы любим тех, кого нельзя любить, и делаем больно тем, кто любит нас. Но на все есть причины и во всем есть смысл. Всему свое время, Лукас.

Я замолчала, но нарушенная тишина звенела от звука моего сорванного голоса. Лукас сжал мою ладонь, превозмогая боль и страх. В комнате стало еще светлее, и я увидела отчаяние на лице брата.

Резкая мысль о том, что ему всего шестнадцать лет заставила меня до крови прокусить губу, чтобы не расплакаться. Он был слишком мал для всего, что с ним происходило. Я его не уберегла.