Взято с https://ficbook.net/readfic/4514212
________________
Пэйринг и персонажи:
Гарри Поттер/Драко Малфой, Драко Малфой, Гарри Поттер
Рейтинг:
NC-17
Жанры:
PWP, AU, Songfic, Первый раз
Предупреждения:
OOC
Размер:
Мини, 4 страницы, 1 часть
Статус:
закончен
________________
Мэнор выглядит таким безжизненным, что Гарри кажется, будто в нем застыло само время. С тех пор, как Джинни месяц назад ушла, громко хлопнув дверью, безжизненным стало все. Обидное: "Пусть Дин и не национальный герой, но зато он не такое бревно, как ты", — одинокие непривычные вечера и ласкающий язык вкус огневиски — вот и все, что осталось ему от трех лет самого глупого брака на свете.
Гарри пытается не думать сейчас об этом. В конце концов, у него есть задача. Но скотина-Малфой смотрит так, словно пытается заглянуть ему в душу — ехидно съедает шальными почти прозрачными глазами, кривит губы в похабной улыбке:
— Ну что, Поттер, слабо?
Не слабо. Нет. Стремно. А еще холодно. Раздеваться в промозглом мэноре может лишь тот, кто совсем уже спятил. Ад, вокруг персональный ад. Обломки снаружи, обломки внутри. Малфой и сам как один большой обломок. Прежнего его больше нет. Есть тень, призрак, полупрозрачный, почти холодный. Со своей голубой сраной кровью, каким-то чудом до сих пор текущей по венам. Он сто раз уже должен был сдохнуть без денег, работы, еды. Но он живет. Живет и смеет еще улыбаться.
— Трахнуть меня обещали, господин аврор. Если не выдам. Так вот он я. Ваш весь. Чего еще ждете? — он надменно отбрасывает со лба длинную бесцветную прядку. Весь такой бесцветный, идеальный и ровный. Губа приподнимается в волчьем оскале: — Что, Поттер, зассал?
Грубое слово, непривычное для него, почти плебейское. Гарри старается не смотреть на тонкие губы, несущие чушь. Не потому что противно. Потому что хочется. Слишком. Давно. Хорошо хоть никто не знает.
— Я повторяю свой вопрос, Драко Малфой... — под опущенными ресницами не видится чувств. Слава Мерлину, что вопросы выпадают сами собой, на автомате.
— Ты можешь повторять сколько угодно, — Малфой внезапно подходит к нему очень близко. Слишком близко. Цепкие пальцы прихватывают Гарри за воротник и с силой рвут на себя. — Я ненавижу тебя, понял? — шипит он ему в губы рассерженной змеей. — Всегда ненавидел, Поттер. И мне нечего сказать таким ублюдкам, как ты.
Гарри с силой смыкает веки, стискивает челюсти, пытаясь прийти в себя. Сдержаться, не врезать, не бить. А самое главное — не впиться губами в рот, сложенный в узкую линию, такую же изломанную, как их судьбы.
— Отворачиваешься? Не смотришь? Сука. Такие, как ты, Поттер, из-за таких, как ты... — его голос внезапно срывается, и Гарри чувствует еще больший холод, когда понимает, что Малфоя больше нет рядом. Пальцы сами собой стараются удержать, ловят воздух неловко, скребут по мантии, и Гарри слышит наглый смешок.
— Не все в твоих силах, да, Поттер? — и тут же сразу холодное, резкое: — Я не отдам тебе артефакт, можешь валить, авроратская сука.
Гарри стискивает челюсти так сильно, что еще немного и будут крошиться зубы. Ненависть со временем только крепчает. Как огневиски. Как похоть и стыд.
— Я без него не уйду, — голос у Гарри, как минное поле — ровный, опасный, и только Малфой может в нем не услышать угрозы.
— Ну так оставайся, — небрежно роняет тот и цедит сквозь зубы: — Поживешь пока у меня. Отчего бы и не насладиться бытом тех, кого вы разорили? Прикажешь подать вина? — в его интонациях проскальзывает бешеная ненависть, прикрытая школьной издевкой. — Музыку?
Он взмахивает рукой, и Гарри и сам не понимает, откуда течет, льется музыка, неровная, дерганая, как и сам владелец поместья. Поттер удивленно открывает глаза на заполняющие пространство сильные звуки и смотрит с ненавистью в усталое злое лицо. Как просто ненавидеть тех, кто страдает по нашей вине.
— Не смей... надо мной... — он одним рывком слетает с дивана и замирает глаза в глаза, рот в рот, рядом настолько, насколько это возможно. — ...смеяться, — выдыхает он практически в полоску сомкнутых губ.
— А то что? — от Малфоя буквально искрит напряжением.
— Я уже сказал тебе, что, — Гарри не замечает, как вздрагивают его пальцы от нестерпимого желания прикоснуться к живой бледной коже, впаяться ими до красных отметин, до синяков, до болезненной ломки. Слишком давно у него никого не было. Всю жизнь.
И он не выдерживает, проводит рукой по тонкому рту, словно желая стереть дерзкую ухмылку, сминает грубым натиском большого пальца его мягкость. Малфой не отстраняется, лишь вздрагивает и стискивает губы еще плотнее и смотрит брезгливо и нагло.
Но Гарри скользит рукой по его лицу, по щеке и все дальше, куда-то за ухо, уверенно кладет ладонь на затылок, сжимая пальцами короткие мягкие волоски.
— Останови меня, — шепчет он ненавидящим серым глазам. — Скажи "нет", Малфой. Это так просто.
Но тот лишь презрительней щурит глаза.
— Обещал? Делай, — злобно выдыхает он.
И Гарри ведет от его настырной наглости, от откуда-то взявшегося тепла, от него самого — сильного, тонкого, желанного, еще со школьной скамьи желанного до мутной дури, до бреда. Одним движением рвет к себе так, что почти касается носа своим и долго держит за теплую шею, чувствуя, как удобно она ложится в ладонь.
— Пожалеешь, — выдыхает он ему в рот то ли обещание, то ли приказ.
