Екатерина Д'арк и Турнир Четырёх Стихий

Глава 27 - Стороны выбраны

Выбирая сторону,
я подбросила монету -
она встала на ребро...

Забавно наблюдать за тем, как надо мной издевается жизнь, оставляя у разбитого корыта снова и снова.
Почти три месяца я пыталась смириться с тем, что Снейпу удалось тогда пошатнуть доверие Малфоя ко мне, когда всё только-только наладилось и пришло в равновесие. И все эти три месяца профессору зельеделия удавалось не только уводить от меня Драко (да так, что Карта Мародёров была бесполезна), но и отчитывать на субботних отработках первый месяц, пока я туда ходила. Затем мне просто надоело слушать о том, что вот мне исполнилось семнадцать, что я совершеннолетняя, а значит, полагаю, что мне всё дозволено. В конце концов это перешло на угрозы, чтобы я не совала свой нос в дела, которых и близко не понимаю, и не подходила к Малфою и на пушечный выстрел, а также не лезла к нему со своей липовой помощью.

Но сегодня я совершенно точно поставила себе цель покончить со всей этой смехотворной ситуацией. Я чувствовала, что эта ночь была особенной. Что-то должно произойти. Жаль, я не могла понять, хорошее это чувство или всё же предзнаменование больших перемен.

Июньская ночь была необычно тёмная и тихая, а тяжёлые свинцовые тучи нависли над Хогвартсом.

Я сидела в дальнем и самом тёмном углу библиотеки, подсвечивая блуждающим зелёным огоньком на ладони пожелтевшие страницы какого-то фолианта, в содержание которого даже не вникала. Мой взгляд всё время возвращался к плану восьмого этажа на Карте Мародёров, где минут сорок назад бесследно исчез Драко Малфой.
Я вздохнула и устало потёрла глаза, а затем что-то кольнуло меня внутри.

- Люмос, - прошептала я и поднесла светящийся конец палочки к карте, на ней проступило несколько точек: Малфой, Амикус Кэрроу, Алекто Кэрроу, Фернир Сивый...

Я, не дочитав ещё одно проступившее имя, в ужасе резко вскочила, переворачивая стул, который с грохотом упал на пол. Схватив Карту, я рванула в Башню Гриффиндора. Сбивчиво объяснила ситуацию Полной Даме, которая отказалась открывать мне проход в связи с поздним временем, и та, охнув с парочкой женщин с других картин, прикрыла пухлой ладошкой рот и всё-таки пропустила меня в гостиную львов.

На диванчике у камина, где огонь уже давно потух, соприкоснувшись головами дремали Рон с Гермионой, но, услышав непонятный шорох, проснулись и сонно уставились на меня.
Вид, вероятно, у меня был пугающий: взволнованный взгляд, растрёпанные волосы и тёмные круги под глазами.