Лестница в небо

Глава 12

Спустя четыре дня, возможно, четыре лучших дня моей жизни мы вернулись в Нью-Йорк. Мне не хотелось возвращаться, на Гавайях было так хорошо. Но есть одно правило, вообще, я его сам придумал. Согласно этому правилу хорошо не может быть вечно. Однако оно все же дало сбой, потому что первое время в Нью-Йорке было тоже хорошо. Пожалуй, стоит начать с того, что Джеймс расстался с Мери. Когда он вернулся в свою бруклинскую квартиру, как оказалось, он жил в Бруклине. Она ждала его и было очень рада тому, что он вернулся. А все потому, что у Мери для Джеймса была одна важная новость. Мери Винстон не сделала аборт, пускай Джеймс просил ее об этом. Она аргументировала это тем, что не может убить своего собственного ребенка. И злилась на Джеймса за то, что он может просто так согласиться на убийство своего сына или дочери. Кстати, как позже выяснилось, это был сын. Она так и не сделает аборт. В итоге, Джеймс сказал, что уходит и оставил ей денег на первое время. К слову, потом она еще попытается к нему вернуться, но сейчас не об этом. Мери, вроде как, бросила эти деньги Джеймсу в лицо и сказала, что поступает подло. Впрочем, возможно, так и было. А потом он просто взял и ушел, даже не забрав свои вещи. Вот так, почти мирно, они расстались. Теперь я думаю, что Мери хорошая девушка и Джеймс многого лишился, но тогда я считал ее глупой блондинкой, правда, лишь потому что Джеймс преподносил ее так. Он ошибался. Мне довелось пообщаться с Мери. Судя, по ее словам, и поступкам, она была хорошей. Даже жаль, что в конечном итоге все сложилось именно так. Расставшись с Мери, Джеймс поехал ко мне. Я не был против, чтобы он остался. Точнее я был рад, если на то пошло. Тогда я задумался над тем, что он чувствует по отношению ко мне. И, знаете, он любил меня. А я? Мне было с ним хорошо, не одиноко, намного лучше, чем со всеми теми девушками, с которыми я спал. Возможно, я был привязан к нему, но не больше. И порой, мне было даже жаль его, он ведь должен был понимать, что я его не люблю. И он понимал, но не злился на меня. В какой-то момент Джеймс в открытую сказал мне об этом, но это было позже. В тот день, второго мая, где-то в районе обеда Джеймс позвонил мне и спросил: — Я могу немного пожить у тебя, потом объясню, что случилось. — Да, конечно, — ответил я, улыбнувшись тому, что впервые за долгое время не буду жить один. Он приехал быстро и из вещей у него был только небольшой чемодан и форма, которую он, даже не успел снять. Я догадывался, что произошло, но ждал пока Джеймс сам обо всем расскажет и мои догадки подтвердились. — Я расстался с Мери, как и обещал, — сказал он. — Но, понимаешь, выгонять ее было бы не очень тактично, все же ей нужно время собрать свои вещи, поэтому, да... Спасибо, что разрешил пожить у себя. Я откинул челку со лба и сказал: — Тебе не обязательно было делать это. — Давать ей время на переезд? — Нет, — усмехнулся я, — Бросать Мери. Почему-то меня абсолютно устраивала, ненавистная многим, роль любовницы. — Это не из-за тебя, успокойся. Я давно хотел расстаться с ней, к тому же она так и не сделала аборт, так что это было осмысленное решение, о котором я ни капли не жалею. — Ладно, — пожал плечами я. Совсем не верилось, что он бросил ее не из-за меня. Хотя, я все же был польщен. Приятно осознавать, что кто-то готов ради тебя на такой ответственный шаг. — Джеймс, я рад, что ты здесь, если уж на то пошло. Располагайся и чувствуй себя, как дома, — усмехнулся я. — Спасибо. Давно хотел спросить, откуда у тебя квартира на Манхэттене? Где ты берешь деньги на ее аренду, вроде авиакомпания новичкам столько не платит. — Я ее не арендую, она моя. — Еще лучше, — удивился Джеймс. — Странная история. — Расскажи, — попросил Джеймс, снимая с себя пиджак. — У моего папы была старшая сестра, ее звали Маргарет, но это вообще значения не имеет. У них были очень хорошие отношения. Так вот, Маргарет была актрисой, играла в массовке какого-то бродвейского мюзикла. И у нее завязался роман с одним богатым и известным режиссером, у которого была жена и трое детей. Он и подарил ей квартиру. Это было где-то в конце шестидесятых. Но Маргарет жила здесь недолго. Она заболела пневмонией и умерла, но перед смертью она оставила завещание, согласно которому квартира досталась Джону, моему папе и ее брату. Режиссер был недоволен, но по документам все было законно, и он ничего не мог сделать. Потом Джон женился на Анне, и они переехали сюда. А потом он умер, Анна попыталась покончить с собой и ее отправили в психушку, ты знаешь эту историю. Когда ее признали ненормальной, мне удалось переписать квартиру на себя, — сказал я. — Да уж, тебе повезло, — улыбнулся Джеймс. — Возможно, но я ненавижу это место. — Зря, конечно, ремонт здесь не помешает, — сказал Джеймс, — Но это же квартира на Манхеттене! — Слишком много плохих воспоминаний связано с этим местом, — пожал плечами я, вспоминая, как хотел прыгнуть с балкона. — Да и вообще я не люблю Нью-Йорк, это ужасный город. — Ты правда так считаешь? Никогда бы не подумал, что существует человек, который считал бы Нью-Йорк ужасным городом. Многие мечтают здесь жить, а ты, имея квартиру на Манхеттене, не любишь Нью-Йорк, это, по меньшей мере странно, — сказал Джеймс. — Понимаю, но в этом городе со мной не произошло ничего хорошего. В Майами намного лучше и в Лос-Анджелесе, где угодно лучше, чем здесь. Я хочу уехать отсюда. Даже больше, я хочу уехать из Америки, ненавижу эту страну. — Говоришь в Нью-Йорке с тобой не случилось ничего хорошего? Но мы ведь здесь встретились. — Я вроде тогда чуть не прыгнул с балкона и не сделал этого, лишь потому что твоя визитка выпала из кармана, — сказал я. — Вообще-то мы встретились в аэропорту, тогда ты очень нервничал, а я злился из-за того, что мне досталась проблема в виде стажера. А еще, тогда я понял, что в тебе что-то есть. Я улыбнулся. Мы действительно встретились в аэропорту, но все ведь началось с того вечера, после катастрофы. Я легко поцеловал его в губы и сказал: — Это и в правду лучшее, что случилось в Нью-Йорке. Джеймс улыбнулся. Какая все же у него была красивая улыбка. — Можно вопрос? — сказал Джеймс. Зачем он спрашивает? — Да, только если ответишь на мой, — усмехнулся я. — Хорошо. Куда ты хочешь уехать? — В Европу. Скорее всего в Германию. Честно, никогда там не был, но мне очень нравятся маленькие европейские города, там так красиво и уютно, пускай видел я их только на фотографиях. К тому же я учил немецкий в школе, пускай и мало что помню. Хотя это шикарный язык. Можно сказать «доброе утро», но прозвучит это, как какое-нибудь проклятие. Джеймс улыбнулся и сказал: — В Германии неплохо. Я там был в прошлом году. Мери убедила меня слетать в Европу. Она хотела в Париж, но я решил, что лучше побывать в разных местах, а не сидеть две недели в одном городе. Мы были в Баварии, в конце октября. Там очень красиво. В маленьких городах и в правду очень мило и уютно. Но Европа, она абсолютно другая, совсем не похожая на Америку. Мне там понравилось, но, если выбирать, где жить, я бы выбрал Америку, — сказал Джеймс. — Что ты хотел спросить? — Вообще у меня два вопроса. — Ну? — Было очень заметно, что я нервничаю, в тот день, когда мы познакомились? — Поверь, очень. Поэтому мне сперва показалось, что ты, возможно, вообще не умеешь управлять самолетом, — ответил Джеймс. Мне даже стало немного стыдно. Неужели я был таким? — А второй вопрос? — Зачем тебе визитки? Джеймс засмеялся, так ничего и не ответив. Он взял меня за плечи, а потом обнял и сказал: — Эван, ты лучший. Как же приятно было слышать такое. Это было лучше, чем секс или алкоголь, лучше, чем что-либо вообще. За такие слова я был готов отдать многое.