Вольные птицы

Глава 18. Ночь перед битвой

     — Что ты планируешь делать после возвращения стены Мария? — с печалью в глазах спросил я, — это, конечно, главное. Но что дальше?

      — Устраним угрозу, — ответил Эрвин, — похоже за стенами многие хотят нашей смерти. К тому же, я хочу узнать, что находится в подвале.

      — Я спрашиваю, потому что ты можешь и не дожить до этого момента. Ты уже не тот солдат, что раньше. Позволь Ханджи командовать всем, — идти ли мне до конца? — или мне.

      — Нет. Я не сдамся, и, если вы добьетесь успеха, я должен быть там. Если я умру, Ханджи меня заменит. Это слишком важно для человечества, и поэтому я так далеко зашел.

      — Но, если ты умрешь, мы обречены. Лучшее, что ты можешь сделать — строить стратегии.

      — Лучшее, что я могу — это сражаться!

      — Погоди. Я сломаю тебе обе ноги, чтобы ты наверняка не смог выйти! — я уже чувствую, как внутри все закипает от гнева, — и операция по возвращению стены будет выполнена, пока ты будешь ныть от боли. Эта миссия для тебя важнее, чем ноги?

      Я приблизился к нему.

      — Да.

      — Важнее, чем победа человечества? — спрашиваю, цедя сквозь зубы.

      — Да.

      Я все понял. Он не сдастся, даже если подохнет, безумец. Все что мне оставалось, это подчиниться. Жалко, что мои полномочия на этом заканчиваются, и я ничего не могу делать.

      — Я доверюсь твоему решению.

      На самом деле, я уже никому не могу доверять в этом плане. Эрвин, более чем, вероятно, погибнет.

      Но я бессилен. Бессилен.

      Зайдя в уборную, с размаху ударил кулаками в стену. Костяшки пальцев вмиг покраснели. Посмотрел на себя в зеркало немного, вот, кажется, я вновь обрел над собой контроль. Спокойствие начинает возвращаться, когда накрываешь лицо руками. Что это? Снова какой-то шум. Поправив одежду, направился в столовую, сменяя шаг на бег.

      Опять дерутся эти сосунки.

      — Сколько вам говорить, — Эрен отлетел от удара ногой, — чтоб вы не были такими шумными, — кулаком зарядив Жану, я сел за стол к Ханджи и ее команде, точнее тому, что от нее осталось.