Этот славный мир

Глава 55

Вся накопившиеся боль с первых дней и до этого непонятного мгновения вновь вырвалась наружу из хрупкой и ужасно истерзанной груди Сони Сопрано, как только он крепко прижал к себе еле дышащее тело девочки, словно опасаясь опустить её. Словно опять боясь потерять её...

Его руки тесно обхватывали талию и израненные плечи, нежно гладили дрожащую спину и кучерявые волосы. Его движения успокаивали... Оберегали её от всего на свете.

Но она никак не могла перестать плакать, громко плакать... Реветь, уткнувшись носом в его грудь. Ноги не удерживали... просто не удерживали её слабое измученное тельце, и бедная девочка, как только появился Дэнверс, сразу же рухнула в его объятия, словно тая в них, словно обретая железную защиту на своих тонких, подёргивающихся от холода плечах.

Рёбра разрывало от надрывающегося сердца и тяжелого дыхания, сокрушая её усталое сознание.

Она слаба. Смертельно слабла.

И в этой жуткой тьме, окованной бесконечностью ледяного леса, только он нежно согревал её в своих объятиях... Только он мог уберечь, спасти, спрятать её за своей спиной... 

Соня не сдерживалась, продолжая жалобно всхлипывать, прижиматься к нему из-за всех оставшихся сил и греться носиком в его шее. Она полностью держалась лишь в его сильных руках. И ей уже ничего не угрожала, потому что он... был рядом.

Девочка медленно завела за него руки, проведя ими вверх по широкой спине парня, и робко приобняла его дрожащими ладошками, прислоняясь всем телом.

И это было впервые, когда ей по-настоящему захотелось обнять его.

Обнять Дэниэла Дэнверса...

* * *

Сначала послышалось отдалённое пение птиц, щебетавших где-то поблизости.

Они всегда будили первыми.

И их пение так приятно обволакивало дремлющее сознание, всеми силами оттягивая пробуждение и упорно откладывая его на мягкие минуты продолжения, как всегда потом затянувшиеся на целые беспамятные часы...

Она обожала валяться под толстым шелковистым одеялом...

Жутко не хотелось прерывать этот сладостный сон, но игривое утренне солнце неспешно пробуждало всё вокруг, сначала забегая на бледное спящее личико, а потом вновь удирая прочь.