Never...

Глава 19. Лавандовый лист.

Жизнь не бывает с чёрно-белой полосой.
Она как радуга. Всегда у нас цветная.
Лишь, только мы, своею собственной рукой.
Стираем краски. Только чёрный добавляя...

Баловень судьбы

Далеко от современного города и неподалеку от дремучего леса виднелся двухэтажный скромный домик, огороженный недавно побеленным деревянным забором. Белые стены, едва выцветшая красная крыша, пара клумб у калитки, все это высилось над высокой, колышущейся на ветру, травой луга. Недалеко журчал мелкий ручей. В небе парили утренние птицы. Пейзажи освещало едва взошедшее солнце.

К небольшому строению подлетела темно-коричневая сова и шмыгнула в открытое окно, единственное не занавешенное легкими тюлевыми занавесками. К подоконнику, уверенной и твердой походкой, подошел мужчина крепкого и плотного телосложения, довольно грозного и важного вида, чего не отменял довольно нелепый для него коричнево желтый рабочий костюм в большую клеточку. Небольшие темные глаза и коротко подстриженные такие же темные волосы.
Неожиданно мягко и аккуратно почесав птицу под клювом, отчего та блаженно зажмурилась, он забрал конверт с надписью:
"Кому: Лавандовый лист. Чарльз Эвилс.
От: Министерство магии. Отдел обеспечения магического правопорядка. Вайолетт Врист."

Нахмурив брови мужчина распечатал конверт и быстрым встревоженным взглядом пробежался по содержимому письма. Птица тем временем уже давно летела на обратном пути.
Чарльз тяжело вздохнул в тишине и снова перечитал письмо в более размеренном темпе.

- Чарли, позавтракаешь с нами или снова на работу полетишь? - Зашла в комнату Эмма с подносом с четырьмя тарелками, кружками, столовыми приборами на четверых и сахарницей в руках.
При слухе ее мягкого голоса, от которого в груди раздались отголоски нежности, Чарльз глянул на супругу.
Это была женщина с недлинными темными волнистыми волосами, с премилыми и добрыми чертами лица и карими глазами, в которых читалась легкая усталость, а после и тревога при виде нахмуренного мужа.
Вошедшая подошла к обеденному столу и стала расставлять приборы, мельком посматривая на мужчину.

- Что-то случилось?

- На работе проблемы, не смогу, прости. - Раздраженно буркнул он и прошагав через всю комнату, сдернул с вешалки шляпу.
Ведь ему было действительно жаль. Он и не помнит когда в последний раз проводил время с сыном, дочкой, а не с работой. Все эти проблемы не давали ему проходу, доступа к той семейной жизни, к которой он так стремился, которой так желал. Он не успел привязаться к детям. Карил себя за это. Эмма тоже была не рада, лишь молчала, зная как ему трудно, зная, что он и так все видит. Ему стыдно, что снова оставляет жену одну справляться с домом и детьми. Как же давно они не говорили по душам. Просто сидя за кружкой их любимого мятного чая, под мягким светом лампы, разговаривая о том, о сем, впитывая весь уют, всю красоту души собеседника. Интересно, как долго его печаль будет переростать в агрессию, долго ему еще мучиться, чувствуя как черствеет и тем самым растраивает ее?
Он любит ее. Любит всем сердцем. Но это же сердце наполняется ужасной тоской и жалостью, при виде ее бедного уставшего вида, грустного выражения лица, хорошо замаскированного радостной улыбкой для детей.
В его голове часто мигала мысль, что он губит ее, приводит к тому самому разбитому состоянию, что прилипло к ней под видом чувства долга и говорило мол, "нет, тебе кажется, все ведь в порядке", в том состоянии, в котором он нашел ее когда-то и помог. Что спасло, то когда-то и погубит?