Клон Зимнего Солдата?

Кактусовый Напиток Подействовал.

Эти тихие барабаны не давили и не раздражали, лишь успокаивали, вводили в состояние транса.Алекс не чувствовала своего тела, это и не было нужно в месте, куда она отправилась по собственной воле.
Есть множество способов попасть туда. Самое легкое – смерть. Но такую роскошь Алекс себе позволить пока не могла. Поэтому галлюциногенный напиток Уичоли пришелся как раз кстати. Эти индейцы - те из немногих, кто еще трепетно хранит древние, правильные рецепты своих ядов.

Алекс не ощущала своего израненного, больного тела, но вместо этого ощущала собственный разум, она сама стала одним лишь разумом, медленно и спокойно пробиравшимся сквозь жидкую, неосязаемую темную гладь. Вперед. Барабаны стучали, придавая женщине сил, а хор беззвучных голосов лишь бодрил и вселял уверенности. Вперед.
Здесь нет места материи и времени, тут все движется и взаимодействует по своим законам, и даже попытка описать происходящее может привести на койку в психиатрический клинике. Впервые Алекс попала в это место еще девочкой, тогда даже не сознавая, где заканчивалось пространство темного, сырого подвала, куда ее отправил хозяин, и начиналось это место.
Разумеется, когда Алекс вернется обратно, она этого не будет помнить. Но сейчас Алекс все помнила, все знала и понимала суть происходящего с ней и окружающими по ту сторону тонкой, непроглядной завесы. Голоса шептали ей правду, а она покорно внимала. Не каждый сможет найти верный путь. Дорог здесь как звезд в космосе, они то появляются, то исчезают, каким-то тропам миллиарды лет, какие-то появились только сейчас. Катрина должна была быть внимательной, а вот голоса продолжали шептать.
– Вернись, сестра, вернись, пока не поздно, – первый, осязаемый голос защекотал холодную щеку Алекс. Слабый, но гордый, он показался женщине смутно знакомым, поэтому она стала вслушиваться, продолжая двигаться во тьме.
– Ты всегда была мне верной сестрой, коей я не являлась. Но послушай меня... послушай сейчас... не ходи туда... не ходи... вернись... вернись... Алекс не ответила, чувствуя, как холодные тонкие как хлопковая пелена пальцы обхватили ее запястье и неуверенно, вяло потянули назад. Другие голоса зашептали громче, в них наконец появились нотки индивидуальности, зародыши серых, неокрепших эмоций.
– Зачем она делает это?
– Как это глупо! Как глупо!
– Идиотка, тебе здесь не рады! Возвращайся назад, пока не стало слишком поздно!
– Уже поздно, как ты этого не понимаешь?
– Может, она хочет остаться? – Да, останься, останься с нами! Здесь... здесь! – Зачем бороться? Лучше остаться... – Сестра... – Не дайте ей пройти!
– Стой! Стой! Стой!
– Сестра?
Двигаться становилось сложнее, голоса эти окрепли, вцепились в Алекс и норовили повалить, погрести под своим весом. Они продолжали шептать, визжать, умолять, хныкать, бормотать, стонать, хохотать, а Алекс все двигалась вперед.
– Сестра...
– Оставь меня, Мария, – наконец сорвалось с уст Алекс . Собственный голос был неузнаваем, терялся в общем гомоне и тонул среди сотни таких же бесцветных, мертвых голосов.
– Мы были так близки, но связь наша оказалась рваной и рыхлой, как это грустно, – не унимался голос Марии Алонсо, в котором наконец стали проявляться горечь и негодование. – Я погубила себя, так нелепо, так глупо, сестра. Они задушили меня, а потом подвесили на мосту. Наверно, все таращились на меня и показывали пальцами, пока я висела там. Как стыдно, как срамно. Я заслужила, теперь я знаю, но все же... так глупо...
– Тебе незачем горевать, – стиснув зубы, пробормотала Алекс, вдруг почувствовав себя уставшей и изможденной. – Ты наконец обрела покой, разве не так, Мария?
Если голос Алонсо и ответил что-то, то он просто затерялся в общем оглушительном шепоте, окутавшем Алекс со всех сторон. Она знала, что здесь нельзя останавливаться, иначе гибель и тьма незамедлительно пожрут тебя, но Алекс все же остановилась. Она потерялась.
– Здесь тебе не рады, совсем не рады, – ехидничали голоса, вертясь и извиваясь вокруг Алекс как ведьмы в Вальпургиеву ночь.
Сейчас Алекс помнила. Помнила свое прошлое, каждый год, день и час, прожитый с бьющимся в груди сердцем. Как черно-белое кино она могла просмотреть всю свою жуткую, искусственно созданную жизнь, в которой все походило на хорошо продуманный спектакль. Здесь не было чувств, их положено оставлять по ту сторону, поэтому душу Алекс не трогала ее жизнь и судьба тех, кто, так или иначе, оставлял чернильный отпечаток на страницах существования самой Алекс.
Оно двигалось бесшумно, ведь тут, кроме шепота миллиардов голосов, не было никаких звуков, но Алекс почувствовала чье-то присутствие еще задолго до того, как смердящее дыхание закружилось ледяным вихрем вокруг нее.
– Я здесь по своей воле, – обратилась Алекс в пустоту, зная, что оно прячется во мраке, глядит на Алекс жадными, голодными глазищами и все щелкает и щелкает острыми зубами.
Оно зашипело, и теперь Алекс отчетливо услышала шелест лап, которые неторопливо переставлялись туда-сюда в кромешной вязкой тьме. Лап, именно лап. Алекс прислушалась и поняла, что не ошиблась. Их было ровно восемь.
– Я здесь по своей воле, – тверже повторила Алекс, вглядываясь во мрак перед собой. – Нам незачем тратить силы друг друга. Просто позволь мне пройти дальше.
– К-к-кто-о-о.., – раздалось шипение, и во тьме наконец засверкало четыре налившихся алой кровью глаза.
В этом месте правят свои законы. Потеряться здесь проще простого, найти верный путь не всегда возможно, но опаснее забрести не на ту тропинку и оказаться на чужой территории. К счастью, Алекс уже догадалась с кем столкнулась, но это еще не значило, что хозяйка здешнего мрака захочет отпускать незваного гостя.
– Нет смысла нам бороться с тобой, – Алекс замолчала, пристально вглядываясь в четыре немигающих глаза, – Йорогумо*.
– А-х-х-х-х-х, – здесь по природе своей не бывало запахов, но Алекс мгновенно обдало стойким и тухлым ароматом гниения и разлагающегося мяса. То было дыхание Йорогумо, пожравшей за все века своего существования столько человеческих тел, что пересчитать невозможно.
Йорогумо выползла из тьмы, ловко переставляя восьмью темными, покрытыми короткими волосками, лапами. На Алекс уставилось белое женское лицо, осунувшиеся острые плечи и обвисшую грудь прикрывали длинные, иссиня-черные волосы. Она улыбалась, оглядывая Алекс со всех сторон, тихо щелкала зубами и подмигивала по очереди всеми четырьмя глазами.