Я люблю гопника

25 часть

Чонгук вновь залип на шатающемся где-то вдалеке Тэхёне и не сразу понял, что Юнги что-то втирает ему.
Кто знает, что заставило Чона отвести взгляд от широкой спины Кима — может быть, подозрительно косящийся Сокджин или прищуривающийся Юнги, у которого на лице было написано: «Мы ещё обязательно поговорим об этом, дружочек». Чонгуку даже страшно стало на мгновение, и он решил сделать вид, что не заметил этого выражения лица.
В последнее время все его чёртовы мысли занимал лишь он. Хмурый вечно парень с разбитым сердцем, который косился на Намджуна и Сокджина. Который всё ещё посылал Чонгука куда подальше, пусть и не так злобно, как раньше. Тэхён, конечно, был тем ещё засранцем, но у Чона внутри вдруг появилось желание как-то помочь ему, залечить рану. Они никогда не общались толком, иногда просто пересекались на стычках, и Чонгук особо не обращал внимания на его хмурое лицо и чуть ссутуленные плечи, на которые сейчас готов был молиться.
Ибо они были охуенны. Прямо-таки созданы для того, чтобы на них можно было положить ладони, погладить пальцами, сжать немного. Наедине с собой Чон буквально готов был выть, потому что слегка не понимал, что происходит. В яойной манге всегда было понятно, что главный герой влюблён в другого главного героя, пусть отрицает это или не понимает своих чувств.
Чонгук, читая мангу, всегда закатывал глаза и приговаривал про себя что-то типа: «Да не ломайся, вы всё равно будете вместе». И ещё гнусно посмеивался, пуская слюни на постельные сцены.
Сейчас, пялясь в спину Тэхёна, он реально не понимал, что с ним происходит. Вроде было всё понятно — если его чувства окажутся впоследствии не порывом жалости, как он изначально думал, а чем-то большим, то это полный попадос.
Но ощущение неопределённости никуда не исчезало.
— Что-то часто ты начал за ним таскаться, — проговорил Юнги, когда Намджун отошёл. Знали, что говорить при нём о Тэхёне — не лучшая затея. Пока что больная тема — у Джуна всегда лицо морщилось, когда парни каким-либо образом начали говорить о его бывшем друге.
Вообще, Чонгук хотел бы, чтобы они помирились как можно скорее, но пока не смел даже заикаться об этом. Что-то внутри него настоятельно требовало залечить Киму рану, помочь «реабилитироваться». Он никогда не был особо добродетельным, просто вдруг в голову ударило. Это было как-то странно — совсем чуть-чуть.
«Я не хочу, чтобы ты оставался один», — сказал он Тэхёну в тот день, а потом сам весь вечер и весь последующий день думал над своими словами.
Пожалуй, он слишком эмоционален.
Чонгук обернулся, жуя какой-то пресный салат, и выловил в толпе студентов силуэт Тэхёна. Тот сидел за одним столом с Хосоком и Чимином, которые что-то живо обсуждали, но на его лице особого веселья не было. Чон и не помнил особо, когда видел Кима улыбающимся.
Чон мог рассматривать его часами, наверное. Пусть Тэхён был засранцем, он был чертовски горячим засранцем. Чонгук никогда бы не признался в этом вслух, поэтому лишь продолжал смотреть, почти не мигая. Ему казалось, что время превратилось в тягучую субстанцию или вообще исчезло, потому что он залип. Тэхён смотрел на Хосока с Чимином серьёзным взглядом, что-то приговаривал, они загибались от хохота, но он лишь ухмылялся, только веселья в этой ухмылке не было. Чонгук пялился на него, выпав из реальности. Пялился так палевно, так нелепо, но ему было плевать. Сейчас весь его мозг превратился в чёртову сахарную вату, ему хотелось подбежать к Тэхёну с ярким фломастером и вывести на лбу так, чтобы все видели: «Совершенство».
Когда взгляд Тэхёна, пробежавшись по всей столовке, остановился на лице Чона, тот едва не упал со стула. Потому что это было слишком неожиданно, немного смущающе. Ну ещё парень понял, что он ведёт себя как идиот. Отводить взгляда он не стал, Тэхён тоже. Он смотрел так, что у Чонгука начали колени плавиться, смотрел, не отрываясь, заставляя парня вылететь за пределы пространства и времени.
— Чонгук, — голос Джина прозвучал будто издалека. Чон обратил на друга внимание только после того, как его ткнули в плечо. — Боже, перестань так пялиться на него. У тебя сейчас еда изо рта выпадет.
Парень проглотил пищу, даже не жуя, а потом провёл рукой по волосам, стараясь привести себя в порядок. Чёрт, это было стрёмно, наверное.
— Он мне, походу, нравится, — неожиданно для себя признался он, а Сокджин вытаращил на него глаза в удивлении. — Я знаю, что он мудила и все дела — к тому же, всё ещё влюблён в Намджуна... Но что я могу с этим сделать теперь?
Джин молчал, задумчиво переводя взгляд с Чонгука на Тэхёна и обратно, словно прикидывая, как они будут смотреться вместе.
— Блин, серьёзно? Тоже оголубился? — спросил он со смешком, а Чонгук отмахнулся.
— Похоже на то.
— И что будешь делать?
Чонгук подумал немного.
— Бля, не знаю, — признался он. Сокджин тихо рассмеялся, услышав тон, которым он сказал эту фразу. — Вообще я хотел помочь ему забыть Намджуна. От этого же все выигрывают, верно?
— Как в тех фильмах, где злодеи исправляются и тоже остаются счастливы?
— Он не злодей. Просто придурок.
— Да я знаю, — пробормотал Джин, опираясь подбородком на кулак. — Что ж... Мне кажется, это и вправду хорошо. То, что ты в него влюбился.
Чон секунд десять раздумывал над его словами. Сокджин сейчас выглядел как всемудрый старец. Чонгук припомнил его потерянное лицо, когда он только-только начинал осознавать — неужели сейчас он выглядит так же? Если бы пару-тройку месяцев назад кто-нибудь сказал ему, что он будет сидеть и обсуждать с Джином отношения с парнями, Чонгук бы отправил этого человека в дурку или ещё куда.
А сейчас, пять минут назад, он не мог отвести взгляда от Тэхёна, в последнее время слишком часто залипал на него, и это был полный пиздец.
— Почему же хорошо? — наконец Чонгук нашёл в себе силы спросить. Джин заметил идущих к ним после перекура Намджуна и Юнги, которые даже сдружились в последнее время, несмотря на то, что раньше не упускали случая подраться друг с другом.
— Просто он так смотрит на тебя... Думаю, совсем скоро он сможет ответить взаимностью на твои чувства.
Чонгук ещё долгое время не мог перестать думать об этих словах. Они вызывали приятный трепет в груди — такое давно забытое ощущение. А ещё он улыбался как идиот, только, слава богу, этого никто не видел.