Прости меня, малышка!

Глава 22

Я смотрела в теплые зеленые глаза и видела решимость, нежность, любовь. Любовь... а любит ли меня этот привлекательный мажор, или вся его забота, нежность и ласка следствие больной одержимости воспаленного наркотиками сознания? Да, он уже около месяца не имел доступа ни к каким дурманам, но это даже не его выбор, а вынужденная – насильственная мера. И что такое один месяц? Практически ничего. И как я могу верить в его довериться его любви, если он ни разу не говорил, что испытывает ко мне что-то кроме страсти?

Любит ли он меня, или все еще мечтает об Ангелине, а я так – лишь бзик на почве оскорбленного самолюбия от отказа и чувства вины?

В его глазах ответа я не видела: он смотрел в ответ пытливо, с надеждой, ожидающе... ждал ответа от меня. И я прекрасно знала, что отвечать. То, что говорила уже ранее, но видимо донести не смогла. То, что было бы адекватнее всего ответить ему. И я была готова дать резкий, твердый, безапелляционный отказ! Да. Так будет правильно... Вероятно, мои сомнения были очевидны, потому что через миг я буквально тонула в теплых, дурманящих объятиях. Саша развернул меня к себе и одной рукой нежно коснулся моей щеки.

– Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, – обещал он мне, но я не верила:

– Зачем? Тебе. Это? – прошептала, скорее даже выдохнула слова, но Саша услышал.

– Я тебя люблю, – он пожал плечами, будто сказал что-то само собой разумеющееся, нечто до смешного очевидное. Он сказал это с уверенным спокойствием на лице, какое у него я нечасто видела. Сообщил, как обыденный факт.

– Правда? – произнесла почти одними губами.

– Да... ты не знала? – парень теперь смотрел удивленно.

– Нет... Ты не говорил, – я смотрела на Сашу. Моего Сашу, но не узнавала в этом серьезном мужчине моего любимого мажора. Он будто отколол от себя шелуху и стоял передо мной чистый, открытый, взрослый.

– И ты не догадывалась? – его губы тронула легкая улыбка. – Зачем бы я все это, – он обвел рукой пароход, – иначе делал?

– Из чувства вины? Из врожденного упрямства? – предположила, малодушно спрятавшись за кружкой, где напитка оставалось лишь на пару секунд смущения. А Саша рассмеялся, забрал пустую кружку, поставил на ближний столик, и вновь меня обняв, закружил, приподнимая над палубой, продолжая смеяться, громко, заразительно, с наслаждением, упрямо продолжая меня раскручивать, даже когда я сквозь смех говорила, что хватит. – Ну что ты смеешься?! – я возмутилась, а он все смеялся, пока не устал и не поставил меня обратно на палубу.