То, от чего стынет кровь

Глава 22

Перебирать бы пальцами твои волосы рано утром, где-то перед завтраком. Мне так нужны ночи с твоим голосом и духи с твоим запахом.

Я вопросительно улыбнулась:
— Пэй, ты смотришь на меня не мигая уже минуту... Всё нормально?
— Потерялся просто.
— В мыслях?
Шатен наклонился ближе, почти в плотную ко мне, и выдохнул:
— В твоих глазах — и на мои губы аккуратно ложатся его, согревая кожу и всё тело теплом чувств. За свои 17 лет я прочитала довольно много романов, и сейчас я понимаю, что то, о чём так много пишут в них - ложь. Это намного сильнее, чем простые бабочки в животе. Это лёгкость, словно ты вот-вот взлетишь в воздух. Это бешеное биение сердца, обострение чувств, желание никогда не уходить друг от друга. Кажется, словно ещё немного, и можно рассыпаться на атомы из-за обилия ощущений, но ты живёшь...по-настоящему живёшь, чувствуешь себя самим нужным и счастливым человеком на планете, ведь тебе есть ради кого жить, улыбаться и преодолевать трудности. И совсем не важно, что происходит в мире, когда есть долгожданное «мы». С улыбкой отстраняясь, я вновь опустила голову на плечо вампира и посмотрела в небо.
— А как это созвездие называется? — я указала пальцем на небольшое скопление ярких звёзд в форме пятиугольника прямо над собой.
— Кассиопея — Пэйтон обнял меня, укрывая мои руки от холодного воздуха в своих ладонях — Ещё историю?
После просмотра фильма прошло где-то пару часов, а мы с шатеном всё ещё сидим на крыше. Мы разговариваем, рассматривая ночное небо, и я иногда спрашиваю парня про звёзды и созвездия, а тот терпеливо, с удовольствием, рассказывает мне их историю, основанную на мифах и легендах. И сейчас я с улыбкой кивнула в ответ на, если честно, риторический вопрос парня. Он оставил на моём виске мягкий поцелуй и начал свой рассказ:
— Это созвездие названо в честь тщеславной царицы Кассиопеи, жены царя Эфиопии Цефея. Согласно легенде, Кассиопея хвасталась, что она красивее морских нимф - нереид. Её тщеславие разозлило Посейдона - бога моря, и он послал морское чудовище - Кита, чтобы уничтожить царство Цефея...
— Но люди же, живущие в Эфиопии, невиновны — обеспокоено отозвалась я, на что получила тихий смешок над ухом.
— Чтобы спасти от гибели и себя, и своё царство, Кассиопея и Цефей оставили свою дочь Андромеду ​​привязанной к скале в качестве добычи для монстра - Кита...
— Это так жестоко...
— Да, это жестоко, но, на счастье родителям и самой девушки, ее спас герой Персей. Он влюбился в Андромеду с первого взгляда, как и она в него, и пара в скором времени поженилась.
Я подняла голову вверх и, упираясь подбородком в грудь шатена, с интересом посмотрела в его глаза.
— А что стало с Цефеем и Кассиопеей? Андромеда простила их за то, что они хотели принести её в жертву Киту?
— Ты за всех переживаешь, да?
Я закивала головой, вызывая ухмылку парня. Он проскользнул одной рукой под ткань толстовки, что сейчас на мне, и опустил ладонь мне на живот, мягко поглаживая кожу.
— Она простила родителей, но вот Посейдон, который остался недоволен безнаказанностью самовлюблённой Коссеопеи, обрёк её на страдания и унижения: она была вынуждена кружить вокруг Северного полюса мира на своем троне, проводя половину времени вверх ногами и цепляясь ими за трон, чтобы не упасть.
— В каком смысле?
— Созвездие Коссеопеи принято рисовать, как девушку, которая сидит на троне вверх ногами — пояснил шатен — Так что она поплатилась за своё самолюбие и гордыню.
Я вновь положила голову на плечо Пэйтона.
— Красивая история, но грустная, хотя, я думаю, что самое жестокое в ней, это отношение родителей к своей дочери... Надо же было взять и просто пожертвовать ей, даже не пытаясь найти другой выход из этой ситуации — рассуждала я вслух — Но может у них не было выбора? Наверное так, иначе я не могу объяснить себе их поступок...
Я затихла, и на несколько секунд в воздухе повисло молчание, перебиваемое лишь глухим стрекотом сверчков.
— Дженни — я повернула голову, когда услышала голос вампира — Ты знаешь значение своего имени? — я удивлённо свела брови, и, поняв, что мой ответ отрицательный, тот продолжил — Светлая.
Я улыбнулась:
— К чему ты ведёшь?
— Ты часто говоришь мне, что солнце во мне, но это ты освещаешь мрак — он нежно убрал мою вечно выбивающуюся прядь волос мне за ухо — Ты, чёрт возьми, просто удивительно добрая и чистая для этого мира. За всю свою жизнь я никогда не встречал кого-то настолько необыкновенного...
Я опустила глаза вниз от неловкости, стараясь унять мурашки от трогающих душу слов, но потом вновь взглянула на вампира.
— Мир не такой тёмный, вот и всё. Если кто-то поступает плохо, то на это есть свои причины. Да, они не всегда оправдывают поступки...я говорю это к тому, что просто так ничего не происходит.
— Ты права — парень поднял голову вверх, и в отражении тёмных глаз я увидела множество белых точек - звёзд. Так красиво...
— Куда ты ходишь, когда тебе плохо?
Он не отрывал глаз от неба, думая, а потом тихо ответил:
— Раньше в такие моменты я любил бывать в аэропортах — шатен медленно перевёл на меня свой взгляд — У людей там самые яркие эмоции. Я так много искренних поцелуем на свадьбах не видел, а таких горьких слёз - на похоронах.
— Тебе становится легче, когда ты смотришь на людей?
— Мне становится легче, когда я вижу, что не все из них прогнили.
Я придвинулась к Пэйтону и обняла его, зарываясь пальчиками в шелковистые завитки волос на его затылке, и он, не долго думая, посадил меня на свои колени, чтобы я была в плотную к нему. Иногда мне кажется, что шатен пережил так много за свои века...гораздо больше, чем он говорит, и от этого становится не по себе.
— Да, мир не так уж и плох, но всё же в нём достаточно дерьма — мою шею обожгло горячее дыхание, которое в сравнении с ночной прохладой показалось мне огненным — Я много чего повидал. Много где был и много чего творил сам, и спустя столько лет жизнь превращается в нечто бессмысленное, однообразное — парень отстранился и с лёгкой улыбкой посмотрел на меня — И тут ты внезапно появился в моём мире...а потом и вовсе стала им. Благодаря тебе мне хочется жить. Не выживать, не существовать, а жить, Дженнифер.
Я знаю, что вампир слышит, как сильно и быстро бьется моё сердце сейчас, когда я нахожусь под его таким палящим и самым нужным мне взглядом...клянусь, ни одно из солнц не сияет ярче, чем его чёрные в ночи, полные нежности, глаза. И, боже, как же тесно чувствами в словах. Безумно тесно, поэтому, не желая тратиться на них, я сама тянусь к губам шатена. Касаясь сначала нижней, а затем переходя на верхнюю, с каждым движением эмоции всё больше и больше захлёстывают меня, и я ощущаю, как парня переполняет такая же палитра чувств. Пэйтон прижимает меня ближе к себе и пробирается ладонями под плотную ткань кофты, плавя мою кожу своими прикосновениями. Улыбаясь, он слегка прикусывает мою губу и отстраняется, но вот на моём лице нет той самой улыбки... Я внимательно смотрю на его и всеми силами пытаюсь сдержать свой порыв, не сказав лишнего...
— Я не понимаю, что ты чувствуешь — удивлённо наклоняя голову в бок, говорит парень, а его улыбка спадает, сменяясь серьёзностью — Впервые.
— Просто я... — господи, я никогда такого не говорила и не знаю стоит ли...но я не могу, точнее не понимаю, как иначе умесить в словах всю свою душу, поэтому тихо, еле слышно, произношу — Кажется, я тебя люблю...
После моей фразы, только что чёрные глаза вампира начинают медленно окрашиваться в цвет жжённой карамели, после в золотисто-янтарный, а потом становятся тёмно-карими... Я вновь вижу этот градиент... Шатен как-то странно усмехнулся, так, словно не верит в услышанное, а его кисти на моём теле замерли, прекращая своё путешествие по моей коже. Может он молчал секунду, может минуту - без понятия, но это время показалось мне вечностью...но и у неё, как оказалось есть конец. Пэйтон подаётся вперёд и, касаясь губами моего лба, замирает так на какое-то время, пока его ладони мягко ложатся на мои лопатки и сильнее прижимают моё тело к его груди.
— Взаимно, ангел — наконец произносит он, уже смотря в мои серые глаза — Вот только мне не 'кажется'. Я тебя люблю.
И его губы накрывают мои. Отвечая на поцелуй, внутри меня всё переворачивается, то поднимаясь, то падая, отчего сердце пропускает удар за ударом, но всё же старается биться, хоть это и сложно от переполняемых тело чувств. На миг отстраняясь, шатен вновь прикасается ко мне, оставляя следы своих губ на моём лице. Короткие, но чувственные, они остаются ожогами на щеках и скулах, на подбородке и носу, и всё в его действиях, таких простых, трепетных, но жадных одновременно, кричит о его внутренних, распирающих грудь эмоциях, и это завораживает. Что может быть интимнее, чем видеть за суровостью - мягкость, показанную только тебе?