Свадебный крушитель |Лиза Ира|

25

— Спасибо, что подвезла. — Крисси улыбнулась русоволосой, когда та остановилась на обочине у дома Недли.
— Не проблема. — Лиза посмотрела на девушку и подмигнула.
— Не могу поверить, что Саша… какой же он засранец. — Крисси фыркнула, качая головой и проводя рукой по волосам.
— Да уж. — Андрияненко издала легкий смешок. — Я просто рада, что дальше этого дело не зашло. Если бы он успел сделать что-нибудь ужасное, то я… — Она замолчала и глубоко вздохнула, слегка нахмурившись, глядя на руль.
— Эй, Лиза, не думай об этом, — попыталась успокоить русоволосую Недли.
Лиза фыркнула и откинула голову на спинку кресла, её пальцы начали слегка постукивать по рулю.
— Да, ты права, я не должна этого делать, ведь всё обошлось, — пробормотала она, на мгновение прикрыв глаза.
Крисси посмотрела на Андрияненко и увидела, что та увядает прямо перед ней. Она не понимала, насколько русая устала оттого, что вечно позволяет Ире распоряжаться её чувствами, позволяет шатенке самой решать, как сложатся их дальнейшие отношения.
Крисси вздохнула и повернулась, на мгновение уставившись на свои колени, затем подняла глаза и потянулась к дверце машины.
— Ещё раз спасибо, что подвезла меня, Лиза. Увидимся позже. — Девушка сверкнула улыбкой в сторону русоволосой, которая теперь открыла глаза и измученно улыбнулась.
— Да. Без проблем. — Андрияненко кивнула.
Недли закрыла за собой дверь, обошла машину Лизы спереди, поднялась по бетонной дорожке к своему участку и помахала русоволосой, прежде чем та сорвалась с места и уехала.
***
— Саша Курмакаев — покойник, — прошипела Таня, когда они с Ирой вошли в усадьбу.
— Таня, всё в порядке, честно, — ответила шатенка, следуя за сестрой на кухню и наблюдая, как та схватила со стойки бутылку виски, прислонилась спиной к столешнице и с довольным хлопком откупорила крышку.
— Всё не в порядке, малышка. Ты ведь понимаешь, что он мог с тобой сделать, правда? Он мог бы это сделать…
— Да. Я понимаю, Таня, — прервала её Ира.
Конечно, девушка уже думала о том, что могло бы случиться, и ей не нужно было напоминать об этом снова.
Младшая Лазутчикова встала напротив сестры, прислонившись к столешнице посреди комнаты, скрестив руки на груди и глядя в пол. Таня как раз собиралась сделать большой глоток из бутылки, когда поймала на себе сокрушённый взгляд шатенки. Она медленно опустила бутылку и поставила её на стойку, облизнув губы и оттолкнувшись от поверхности.
— Эй. — Старшая Лазутчикова подошла к Ире и притянула ту в тёплые объятия, крепко прижав девушку к своей груди. — Малышка, как ты себя чувствуешь? — продолжила она почти шёпотом. Ира всхлипнула и заплакала, уткнувшись в плечо сестры, отрицательно качая головой в ответ.
— Все идёт к чертям собачьим, и я… я не знаю, как это исправить. Лиза не разговаривает со мной, Крисси ведёт себя так, будто всё в порядке, но я могу сказать, что она ходит по тонкому льду! И я просто… я не знаю, что делать! — Девушка не выдержала: слёзы ручьём потекли по её лицу и упали на кожаную куртку сестры. Таня пригладила волосы младшей Лазутчиковой и слегка покачала головой, нагибаясь, чтобы поцеловать шатенку в висок.
— Ну что, теперь ты готова рассказать Лизе о своих чувствах? — спросила Таня, уткнувшись в волосы сестры.
Ира на мгновение растерялась и задумчиво нахмурилась.
Была ли она готова?
Шатенка убрала голову с плеча сестры и сделала маленький шаг назад, когда Таня одной рукой смахнула слезы со щёк девушки, а другой поправила упавшие на её лицо пряди волос.
— Ну так что? — подбодрила её старшая Лазутчикова, заметив смущение Иры.
Шатенка посмотрела на Таню:
— Я…
Раздался стук в дверь.
Старшая сестра раздражённо фыркнула и отошла от девушки. Она вышла из кухни, прошла по коридору, открыла входную дверь и была удивлена, увидев на пороге Лизу, которая держала руки в карманах куртки и слегка улыбалась.
— Привет, — нарушила тишину русоволосая, неловко переминаясь.
— И ты постучала, потому что… — Таня вопросительно подняла бровь, постукивая пальцами по дверному косяку.
— Было бы невежливо врываться без стука и прерывать вас. — Андрияненко тихо рассмеялась.
— Да, но ты прервала. — Старшая Лазутчикова изогнула бровь и потянула русоволосую за рукав куртки, закрывая за той дверь. Она повела девушку на кухню, где смущённо стояла Ира, прислонившись к столу и смотря в пол.
Лиза зашла в кухню и неловко откашлялась привлекая внимание шатенки, чьи глаза блестели от слёз, щёки покраснели, губы были плотно сжаты. В целом, она выглядела разбитой. У Лизы разрывалось сердце, когда она видела, что девушка испытывает такую боль.
— Вам двоим нужно разобраться с этим дерьмом, потому что я думала, что мне будет неприятно смотреть на то, как вы воркуете друг с другом, но больнее мне смотреть на то, как вы обе хандрите. — Таня скрестила руки на груди, вошла в комнату, прошла мимо Лизы, стоявшей по другую сторону столешницы, к Ире, и подняла бровь, глядя на эту пару. Шатенка оглянулась через плечо на сестру и, когда та поймала её взгляд, слегка кивнула и сверкнула улыбкой. Старшая Лазутчикова лишь фыркнула и кивнула в ответ, её взгляд упал на Андрияненко, которая снова засунула руки в карманы кожаной куртки и тоже кивнула старшей Лазутчиковой.
Через пару секунд Таня покинула кухню, бормоча что-то себе под нос и поднимаясь по лестнице, оставляя Лизу и Иру наедине. Русоволосая прислонилась спиной к стене слева от входа в маленькую кухню и наблюдала, как Лазутчикова неловко заложила руки за спину, смотря себе в ноги и собираясь с мыслями.
— Я не хочу ни во что тебя втягивать, Ира, — пробормотала Лиза, наблюдая за тем, как глаза девушки стекленеют.
Шатенка глубоко вздохнула и посмотрела на русоволосую.
— Ты хочешь знать, чего я всегда хотела? — начала она.
— Что? — брови Лиза вопросительно поднялись.
Младшая Лазутчикова снова подошла к краю стола и, скрестив руки на груди, прислонилась к краю поверхности.
— Я всегда этого хотела… прекрасную жизнь. Свадьба, дети, светлое будущее и кого-то, с кем можно состариться, смотреть, как растут наши внуки, вести бессмысленные разговоры о погоде и путешествовать вместе, по-настоящему видеть мир и жить своей жизнью! — сказала девушка на выдохе. Лиза сглотнула и открыла рот, не в силах ответить, застигнутая врасплох такой речью.
— Я хочу сказать, что всегда хотела делать вещи, которые меня пугают. А иметь идеальную жизнь — это одна из самых страшных вещей, которые я могу себе представить, — продолжила Ира, глядя в пол. Тихий, задыхающийся смех сорвался с её губ, как будто она не могла поверить, что призналась в этом кому-то. Андрияненко молча смотрела на шатенку и впервые по-настоящему понимала, кто эта девушка перед ней.
Лазутчикова хотела разрушить стереотипный образ маленькой девушки, черлидерши. Она хотела бросить вызов городу, стать той, которую новые люди не считали бы стереотипной. В ней было бунтарство, которое жаждало выйти наружу и показаться людям, а не просто быть грязным маленьким секретом между двумя любовниками. Но Ира также не была этой стандартной девушкой — она не была каким-то мятежным подростком, живущим в теле двадцатилетней шатенки. Она была «хорошей девочкой», черлидершей, самой умной из Лазутчиковых, лучиком солнца.
Так что Лизу смутила её речь, учитывая то, что русая только что сказала ей, чтобы та не заставляла себя признаваться в каких-либо чувствах.
— Я… не понимаю. — Андрияненко говорила медленно, её брови были нахмурены, ладони слегка вспотели в карманах.
Ира вздохнула и посмотрела на девушку.
— Это ты, Лиза. Ты — то, чего я всегда хотела, даже когда не знала об этом, даже когда вышла замуж за Сашу. Это всегда была ты. — Шатенка выдохнула, и теперь на её губах мелькнула лёгкая улыбка. — Я не понимала этого раньше, потому что, ну, я думала, что мне не могут нравиться девушки, а учитывая то, что я из маленького городка, где есть разные люди… они любят резко высказываться о таких девушках, как мы, это просто… это было не то, о чём мне было позволено думать. Я имею в виду, что я была королевой выпускного бала и капитаншей команды поддержки, так что меня просто окружали мальчики, и это было всё, о чём мне когда-либо говорили. Мальчики. — Она тяжело вздохнула, прежде чем продолжить: — Но я думаю, что где-то в глубине моего сердца был этот голос, который не понимал, почему всякий раз, когда Стефани Джонс спрашивала, не попадался ли мне на глаза какой-нибудь симпатичный парень, я задавалась вопросом: а почему мне не могут попадаться симпатичные девушки? — Лазутчикова отвернулась и застонала от своих слов, потирая затылок и смущенно щурясь. — О, Боже, в моей голове это звучало гораздо романтичнее, — пробормотала себе под нос она, поигрывая кольцами на пальцах, глубоко вздохнула и снова посмотрела на русоволосую. — Я о том, что ты мне нравишься, Лиза. Я уже давно в этом себе призналась, но я просто не могла признаться тебе, потому что убедила себя, что счастлива с Сашей, живя скучной жизнью, играя роль домохозяйки для алкоголика. Ты мне нравишься с тех пор, как мы впервые встретились, и я не осознавала этого до сих пор. — Ира выдохнула смешок, и Андрияненко повторила её действия, кивая и заправляя свой выбившийся локон за ухо. — Просто действуй в любое время, Лиза.
Русоволосая мягко улыбнулась, показывая свои обворожительные ямочки, и немного успокаивая нервный тон голоса шатенки.
Она оттолкнулась от стены и подошла к младшей Лазутчиковой, стоявшей в нескольких шагах от неё и неловко покачивавшейся на ногах, глубоко вдыхая воздух.
— Ты потратила всю свою жизнь на то, чтобы показать людям, кто ты есть, и я бы смогла ещё тысячу лет прождать, пока ты поймешь, чего на самом деле хочешь — кем на самом деле являешься и кем хочешь стать, — заговорила русоволосая. — Кроме того, я думаю, что ты прекрасно справляешься с этим «признанием своих чувств». — Она сверкнула улыбкой, нежно глядя на девушку.
Ира рассмеялась и повернула голову вбок, на мгновение покраснев и закусив нижнюю губу. Затем она снова посмотрела на Андрияненко, теперь уже серьёзным взглядом.
— Я уже сказала тебе, чего хочу, Лиза. Скажи, я всё ещё та, кто тебе нужна? — Её голос стал тихим и любопытным, полным надежды и тревоги.
Русоволосая глубоко вздохнула, не переставая улыбаться девушке напротив:
— Ты, Ирина Лазутчикова, единственная, кого я когда-либо желала. — Она ещё раз сверкнула ямочками на щеках, и их сердца забились в такт.