Падший бог войны в короне из цветов

С последним взмахом крыльев распускается цветок

Минуя раскидистое поле, белый силуэт приблизился к ущелью, в котором весь лунный свет поедался без остатка. На фоне ночной тишины шаги даоса по грунтовой дороге выделялись из всего равновесия звуков. С первого взгляда трудно заметить, но позади, словно тень, шел юноша в черных одеждах. Стан отличался стройностью и скрытой внутри силой. Оба путника, не колеблясь, вошли в ущелье.

Пройдя половину пути, даос замер. Спутник тут же последовал его примеру и прислушался. Вокруг царила звенящая тишина, но чуткий слух культиватора проникал куда глубже человеческих возможностей.

— Они здесь, — прошептал Умин и достал оружие.

На дороге никого не было, однако молодые люди приняли боевую позицию, прикрывая спины друг друга. В следующую минуту раздался скрежет когтей и множество камней посыпалось с ущелья.

— Жое, уничтожить.

Словно острый клинок, белая лента выскользнула из рукава хозяина и устремилась вверх. Тишину разрезал треск костей, и на землю упали оторванные человеческие конечности. Трупный запах моментально пропитал воздух.

Се Лянь поднял голову к небу. В лунном свете на вершине ущелья выделялись силуэты людей. Их глаза блекло взирали на путников. Руки многих изгибались в неестественном положении, так же, как и ноги. Существа опрометью спрыгнули вниз, все больше уподобляясь животным на охоте.

Принц достал Фансинь и снес голову первому попавшемуся чудищу.

— Здесь около сорока девяти цзянши.

— Теперь сорок семь, — легко отбиваясь, Умин разрезал еще двоих пополам.

— Это только первая волна. Держись рядом, — мысленно он усмехнулся словам, ведь шансов попасть под зубы куда больше у него самого. В то время как Умин мог пользоваться духовными силами, его собственные надежно запечатывались проклятой кангой.

Тем не менее это не делало Се Ляня бесполезным или слабым. В его власти все еще оставалось духовное оружие и техники ближнего боя, что оттачивались на тренировочных площадках годами.

Существа быстро прибывали. Все они носили потрепанную старую одежду, принадлежащую солдатам, а пустые руки застыли в удерживающем положении. Не составило труда догадаться, что так по старой памяти воины брали оружие.