Падший бог войны в короне из цветов

Красная нить, дарующая спокойствие

Пока Хун-эра не было в комнате, Се Лянь испытал полный спектр эмоций, начиная со смущения за недавний поцелуй и заканчивая волнением по поводу долгого отсутствия приятеля. В голову стали лезть мысли, как надоедливые мухи на гроздь винограда, которых каждый раз смахиваешь ладошкой, а те спустя секунду возвращаются обратно.

Се Лянь продолжал сидеть на постели, сгорбившись в спине, будто вся тяжесть Небес свалилась на его острые и худые плечи. Локти упирались в скрещенные ноги, а тонкие пальцы беспрерывно перебирали край нижних одежд. Голова, чуть опущенная, иногда поднималась к закрытой двери, желая увидеть вместо неизменной картины человека в проходе. Но так и не встретив нужного результата, вновь опускалась к груди, где пальцы сжимали ткань рубахи.

Комната вокруг была пропитана полумраком раннего утра. Сумрачные тени, как бездонные ямы, стелились по полу, а единственное окно сквозь шелковую занавеску пропускало блеклый свет.

За все время, пока он сидел, снаружи не стало ни ярче, ни темнее, словно время замерло на единственном интересном моменте, погружая подвластный мир в мрачную обстановку навеки.

Сквозь тишину пространства Се Лянь быстро выцепил шелест металла и широкие шаги в направлении своей комнаты. Вместо прошлой настороженности его охватило приятное облегчение, а пальцы перестали сминать край одежды. Все тело в этот момент наполнилось ожиданием и обратилось к закрытой двери.

Отчетливые шаги замерли у входа. Тихо подалась дверь и открылась, пропуская Хун-эра в комнату. Его красные одежды выделялись на общем тусклом фоне, а украшения на груди изредка поблескивали, привлекая внимание. Снаружи проскочил внутрь мягкий желтый свет, который тут же скрылся.

— Все в порядке? — взволнованно взглянул на него Хун-эр, проходя до кровати.

Се Лянь молча следил за всеми действиями, будто наблюдал парящую вокруг иллюзию, а когда вопрос повторился, то тихо промычал в знак согласия и подвинулся в сторону, чтобы освободить побольше места. Приятель с подносом в руках сел рядом у края и протянул миску с белой кашей, усыпанной кусочками фруктов. До этого момента принц не предполагал, что настолько голоден, но сладкий аромат помог это понять предельно ясно.

Первую ложку он отправил в рот аккуратно, боясь обжечься. Еда оказалась оптимальной температуры: и не горячая, и не холодная. Мурашки пробрали его до кончиков волос от невообразимого вкуса. Сама по себе каша была сладкая, мягкая, а фрукты в ней содержали природную кислинку. Такое сочетание сохраняло баланс на языке как нельзя лучше.