Падший бог войны в короне из цветов

Истина

Пробудившись ото сна, принц первое время не двигался. Тепло постели обволакивало тело со всех сторон, защищая от прохладного воздуха. Он лежал без мыслей с закрытыми глазами в абсолютной тишине, словно остался один в целом мире.

Один?

Се Лянь открыл глаза и попытался вспомнить последние события своей жизни. Память с удовольствием подкинула парочку моментов, от которых пересохло в горле. На коже сами собой заиграли фантомные прикосновения широких ладоней, а на губах расцвели следы от поцелуя. Что уж говорить о запахе, который выучил наизусть, лежа в объятиях и хватаясь за обрывки бодрости.

Но смущение быстро сошло с порозовевших щек. Место Хун-эра пустовало. Для уверенности Се Лянь провел рукой по складкам белоснежной постели, разглаживая их, будто доказывал сам себе правдивость воспоминаний. Только ткань давно остыла, а может, она никогда и не нагревалась.

Принц сел, безмолвно уставившись в одну точку. Разум боролся с двумя мнениями, одно из которых говорило оставить случившееся ранее на проделки дыма Конбу, а второе предлагало не спешить с выводами.

Он остановил беспрерывный поток сомнений, когда увидел в воздухе серебряную бабочку. Та, словно упавшая с неба звезда, озарила комнату легким сиянием прозрачных крыльев. Плавное порхание приковало к себе взгляд.

Не видя угрозы в лице бессмертного, насекомое приземлилось на руку. Бледные узловатые пальцы, что до этого неосознанно сжимали простынь, расслабились под прикосновением крошечных лапок. Се Лянь замер, боясь спугнуть светящееся чудо природы.

Потускневший взгляд еле заметно оживился.

Тут принцу бросился в глаза артефакт, о котором он спросонья сразу и не вспомнил. Он внимательно присмотрелся к узелку на пальце. Отходившая алая нить проявилась и устремилась к дверному проему, где скрылась за пределами комнаты.

Присутствие связи немного успокоило.

Се Лянь попытался встать на ноги. При всем старании не задействовать руку, бабочка все равно испугалась и, что удивительно, перелетела на колено.

Принц вздохнул, понимая, что усидеть на двух стульях не удастся, так как придется выбирать между чужим спокойствием и собственным. Патовую ситуацию спасло нежелание оставаться здесь дольше. Стены давили, а через шелковые занавески не проникало и лучика света, пропуская лишь блеклое подобие.