Ambitious

•я люблю тебя ,Феликс•

- Давай, Ликси, в последний день мы должны хотя бы отпраздновать то, что за все 10 дней, которые мы провели здесь, нас не заметили папарацци. - сказал Минхо, стоя у зеркала.

- Может они нас и видели, просто фотографировать то, как вы с Крисом на протяжении десяти дней опустошаете бар - для них скучно. - усмехнулся в ответ Феликс. - Я чуть позже приду. Поспать немного хочу.

- Завтра в самолёте поспишь. - хмыкнул Хо.

- На кой черт мне завтра, если я хочу сегодня?

- Ладно. Тебе пара часов на то, чтобы выспаться, иначе в баре не останется ничего, что могло бы быть даже безалкогольным.

- Хорошо-хорошо.

Как же возросло удивление, когда спустя 20 минут после ухода Минхо, в бунгало кто-то зашёл. Это был Хёнджин. Феликс на порядок испугался, но виду не подал.

- Минхо сказал, что ты решил остаться здесь. Что-то случилось?

- До этого - нет. Сейчас - да. Меня интересует, что здесь делаешь ты.

Молчание. Довольно долгое. В процессе этого молчания Фел даже подскочил с кровати, на которой лежал, чтобы приблизиться к Джинни.

- Да черт подери! Я устал! Устал бороться сам с собой, потому что ничего из этого не выходит! Я устал отрицать! Я люблю тебя, Феликс!

Невозможно описать, каким напуганным, удивленным и ошеломлённым в этот момент был Ликс. Растерянный и покрасневший, он стоял перед ним и молчал, не решаясь ничего сказать.

Обнадёженный долгим молчанием омеги, Хёнджин высказал ему абсолютно всё, что чувствовал. Поторопился рассказать о том, что чувствовал в последнее время, в последнюю минуту. И говорил он это с необыкновенным жаром. Но несмотря на искренность, в его словах звучал не только голос горящего от любви сердца, но и гордости, которая в данный момент была уязвлена.

Эти его искренние слова, возможно, и подтверждали правдивость его чувств, но точно не способствовали успеху данного признания.

Несмотря на очень глубокую неприязнь к Хвану, Ликс понимал, что это было очень лестно - знать о чувствах такой ледышки, как Джинн. И, ни разу, ни на секунду не утратив к нему своей глубочайшей неприязни, Феликс сначала размышлял о нем с сочувствием, потому что понимал, как сильно он будет расстроен, огорчён и повержен его ответом.