Illecebra. Соблазн

Прощай и люби меня

 Чимин на цыпочках прошмыгнул в королевские покои, чтобы не разбудить супруга, но Его Величество бодрствовал. Лежа в огромной кровати, король лениво разглядывал на потолке глазища желтого дракона. Чудовище смотрело на него, величаво разинув пасть и застыв в прыжке для нападения. Чонгуку всегда нравился этот рисунок. Будучи ребенком, он засыпал в кровати отца с матерью и мечтал драться в битвах так же смело, как этот дракон.

Маленькому наследному принцу казалось, что Ёнван наделен всеми умениями. Он может летать выше облаков, рыть землю когтистыми лапами, валить леса взмахом перепончатого крыла, сжигать города, если только посмотрит на них одним глазом... Дракон слыл самым могущественным существом на земле. Втайне Чонгук просил у небес иметь хоть десятую долю того, чем обладал Ёнван. В желтых глазах из сердолика мелькнул отблеск огня, и Его Величеству показалось, что дракон даже подмигнул в ответ.

Пак старался быть незамеченным, но, призывно покачивая бедрами, он завлекал альфу одним своим присутствием в опочивальне. Чонгук довольно прищурился, втянув носом усиливающийся запах персика. Разглядывая супруга, что даже в гневе был соблазнительнее всех самых ласковых кисэн, когда-либо побывавших в его постели, государь понял, почему последнее время не находил себе места — у омеги началась течка.

В тягостные дни отсутствия альфы сохранять хладнокровие Чимину удавалось все тяжелее, и омега глаза проглядел, ожидая Его Величество из последнего похода. Непонятное чувство гнало Пака из дворца. Омеге хотелось найти Чонгука хоть на краю света, спрятаться у него на груди и получить успокоение в крепких объятиях. Сейчас же Чимин боялся, что гнев снова овладел альфой, лишая его разума.

— Он заснул? — на удивление спокойно спросил король, отвлекаясь от созерцания прекрасного и переключая свое внимание на совершенное. От вечерней ненависти и ярости не осталось и следа, а в интонацию вернулось былое тепло с повелительными нотками. Отмолчаться не удастся. Вопрос требовал ответа.

Чимин вздрогнул от голоса альфы, но больше от самого себя. Он так давно не чувствовал затаенного страха, который парализовал все внутри, что испугался собственной слабости. О таком Чонгуке он давно забыл — холодном, унижающем, господствующем. Чимин с первых дней противился королю, но тогда он был другим. Дерзость и желание оттолкнуть альфу наполняли его горящее злобой нутро. Сейчас же пылающее сердце хотело защиты. Самый раз сложиться клубочком на груди и подлезть под руку, чтобы Чонгук пригрел и обнял, заменяя родную мать.