Самат вывел последнюю строчку унылого грамматического упражнения по немецкому языку и с чувством гигантского облегчения швырнул тетрадку на учебник по природоведению. С уроками на завтра было покончено, и теперь мальчик намеревался погулять немного на улице. Получив от мамы соответствующую санкцию с напоминанием не опаздывать к ужину через полчаса, а то папа будет ругаться, Самат выскочил из дома. Он вприпрыжку понесся к калитке, охрану которой лениво обозначал Актос, ожесточенно чесавший за ухом в метре от конуры, когда хозяин проносился мимо. Пес бросил свое занятие, поднялся навстречу мальчику, гремя цепью и виляя хвостом, но тот удостоил его лишь коротким взглядом. Пару мгновений спустя Самат с волнением бежал по кочковатой пыльной дороге к знакомому пятачку, где скучковались ребята из соседних домов и ближайших улиц, как стайка голубей, слетевшихся на хлебное крошево.
На самом видном месте пятачка у крайнего дома улицы, на толстом горбу высохшей узловатой коряги, прислоненной к ограде углового дома и заменявшей скамейку, в окружении пяти ребят и пары девочек восседал Антоша. Он авторитетно вещал, а ему сосредоточенно внимали, время от времени перемежая его рассказ репликами, восклицаниями и уточняющими вопросами. Еще шагов за сорок до места назначения Самат понял, что чутье его не подвело: накануне Антоша побывал в городе и лично посмотрел новый «видик». Только в таких случаях над корягой брильянтовым дымом повисала ни с чем не сравнимая атмосфера таинства, безошибочно улавливаемая даже издали. Никакого гвалта и шума: «Тихо, пацаны, тихо – видик рассказывают». Видиком без разбора именовались и сказочный инструмент воспроизведения всовываемой в него видеокассеты, и сам записанный на видеокассету фильм, непременно заграничный.
Через приличное число лет из рассказов Шаламова и других свидетельств ушедшего в историю века Самат узнал, что подобный способ времяпровождения восходил не только к доисторическим посиделкам у костра, к которому освоившие речь кроманьонцы или андроновцы стягивались послушать первейшие образцы устного народного творчества, но и к распространенному в кошмарных сталинских лагерях «тисканью рόманов» – это когда зэк-интеллигент по заказу всесильных блатарей ночи напролет развлекал арестантов пересказом сюжетов занимательных книг. Очевидность аналогии заставит Самата содрогнуться и порадоваться за Антошу, себя и всех ребят из его детства, ведь им всем повезло родиться и вырасти в гораздо менее людоедские времена. Как следствие, это автоматически усилит нежность, с коей он будет вспоминать позднеперестроечную эпоху, протекавшую в его родном семиреченском поселке без каких-либо эксцессов, почти идиллически, да еще с такими вот магическими вечерами, будившими воображение.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Киноциклотека: Киберпанк
DiversosКорпус экспериментальных (мета)фикшн-текстов, каждый из которых произвольным образом связан с тем или иным фильмом франшиз «Чужой», «Робокоп», «Обитель зла», «Сканнеры» и «Терминатор», но не является фанфиком. Формат: автономные рассказы (всего 11 и...
