***
суббота. тот самый вечер.
***
Вижу как Аня впивается губами в белобрысого, а его руки сжимают талию девушки, прижимая её плотнее к своему телу. Сжимаются кулаки - я мысленно уже бью головой об грязную стену этого мудака, а после размазываю кровь по его мерзкой морде, и кидаю в угол, оставляя харкаться собственной кровью.
Но я знаю, если я сейчас так поступлю, Аня мне этого не простит. Она возненавидит меня ещё больше, ещё сильнее, и возможно я стану тем самым человеком, которого она не подпустит к себе ни на метр.
Встаю и спешно покидаю помещение, прилагая огромное усилие, чтобы не обернутся, и не дай бог, не вернутся. Если вернусь - сяду в тюрьму.
Когда оказываюсь на улице - глубоко вдыхаю воздух, пытаясь унять этот накопившийся пожар внутри меня. Физически чувствую, как сердце раскалывается на пополам, а после распадается на множество мелких осколков внутри меня.
– Блять! - кричу я, и бью кулаком в бетонное покрытие заброшки. По руке сразу тонкой струйкой сползает алая кровь, а костяшки начинают неприятно саднить и щипать.
В голове сразу всплывает мысль «Я должен исчезнуть. Уйти, пока не станет легче. Пока эта боль не перестанет разрывать меня изнутри».
Пока иду пешком в сторону квартиры, то задаю себе тысячу вопросов: неужели они действительно вместе? Любит ли она его? Насколько сильно они близки?
Черт. Понимаю, что больше не могу об этом думать - голова начинает дико болеть и резать внутри.
В квартире пусто - Ева наверно убежала к подружкам, даже не подозревая, что её собственный брат сейчас находится на самом пике своего нервного срыва. Обшариваю взглядом квартиру, и единственное что беру в руки - свой черный небольшой блокнот. Там, я записываю иногда свои мысли, идеи, иногда даже стихи...текста, которые приходят в голову, максимально помогают расслабится.
Крайний раз взглянув на помещение, нервно провожу рукой по волосам и выхожу.
Дохожу до ближайшего банкомата и снимаю последние деньги на карте - куплю сигарет и дозу. Сворачиваю бумажные купюры и засовываю в карман.
На улице начинает моросить мелкий дождик, поэтому я кладу блокнот в внутренний карман кожанки, застегиваюсь и иду туда, о чем брезгливо рассказывал друзьям ещё пару месяцев назад.
Пахнет сыростью, грязью, даже немного мертвечиной. В подвальном помещении еле-еле горит керосиновая лампа. На влажном, пыльном, старом матрасе сидит молодая девушка и сама себе вкалывает дозу, скорее всего далеко не новым шприцом. Душно, сразу немного подташнивает, но пути назад нет.
– Эй, где Коляс? - толкая парня, который сидит прислонившись к стене, спрашиваю я.
Тот еле-еле двигает глазами, видимо не соображая ни сколько сейчас время, ни какой день, ни какой вообще год.
– Кто? - хрипло спрашивает он. Его синюшные губы слегка приоткрываются, когда он начинает говорить, ноздря в белом порошке, а все руки исколоты.
Это место смерти. Сюда приходят те, которым уже никто и ничего не поможет. Сюда приходят умирать, а иногда и убивать - за грамм чего нибудь, что утолит эту жажду.
Я пришел сюда чтобы осознать, что моя жизнь всё ещё в моих руках. Что я всё ещё могу взять себя в руки, могу изменить образ жизни, могу добиться того, чего хочу...или кого хочу.
Сажусь в самый дальний угол, где меньше всего этих иссохших, худых мертвецов которые думают лишь об одном - как быстрее бы употребить. В другом конце помещения вижу ещё одну молодую девушку, примерно моего возраста, и кажется у неё округлившийся живот. Она беременна.
Сбоку от меня капает вода, издавая раздражающий звук, но мой взгляд устремлен только на эту девушку: ее губы потрескались, под глазами огромные синяки и дрожат руки. Я узнаю это состояние.
Дрожащими руками она достает из кармана пакетик с таблетками, и заглатывает всё содержимое. Буквально через десять минут, её тело начинает стекать по стене вниз, а после глаза закатываются, а изо рта течет пена. До неё никому нет дела: все такие же торчки, как и она.
Я быстро подбегаю к девушке, и пытаюсь расслабить туго затянутую кофту на её груди. Тело начинает биться в конвульсиях, а я...а я нихрена не знаю что делать. Мой телефон сел, а в ближайшем окружении вряд ли найдется даже кнопочный.
Это не продолжалось долго. Она умерла быстро. И также быстро погиб ребенок внутри неё.
Я не знаю сколько часов или дней прошло. Глаза уже привыкли к темноте, желудок привык к отсутствию пищи. Курю одну за другой, постоянно записывая что чувствую, и как я к этому пришел.
А потом в блокноте рождается стих. Или строчки песни. Или обычный безсвязный бред наркомана, пытающегося заглушить тягу к употреблению. Не знаю. Разум уже давно отключился.
– Эй, бро, есть прикурить? - спрашивает, подошедший мужчина в грязной одежде.
– Ага, - хрипло произношу я, давая мужику зажигалку.
– А ты откуда здесь такой? Чистенький, - смеется он, показывая желтые, кое-где черные зубы.
– Откуда надо. Какого хрена пристал? - фыркаю я, доставая очередную сигарету с пачки.
– Я тут на улицу выходил, за чикушкой, так на двери супермаркета твоя фотка висит, - усмехается мужик.
– Если ты шутишь, то я тебе щас бошку снесу, - предупреждаю его я, затягиваясь сигаретой.
– Сходи да сам посмотри, пропажа, - смеется он, а затем встает и идет ложится на грязный, полный клопов матрас.
