Beggar at the Royal Academy of Magic. Winter Internship 2

15

Лалиса

— Лисичка, давай, открывай глаза, — горячие губы обжигают лицо, касаются уголков губ, впиваются жадно в мой рот. Гук словно хочет испить меня до дна, жадно целует, заставляет раскрыть рот, толкается языком.

Слабость все еще присутствует, но я себе честно признаюсь, что глаза не открываю, потому что приятно, потому что растворяюсь в поцелуе, не хочу, чтобы он прекращался. По телу разливается приятное тепло, я будто парю над землей, такая эйфория.

— Милорд, вы уверены, что девушке это поможет? — знакомый недовольный голос врезается в сознание, понадобилась пара секунд, чтобы понять: Гук меня целует при ожившем домовике. — Может, не стоит...

— Филлиус, заткнись! — раздраженно. — Лалиса передала тебе слишком много энергии, я пытаюсь ее восстановить.

— Я не хотел бы, чтобы меня таким методом спасали, — продолжал бурчать домовик, а я зажмурила глаза от стыда. Я тоже не хотела, чтобы меня при посторонних целовали, прикрываясь благородными мотивами.

— У тебя мозг от долгого бездействия повредился? Я и не собирался тебя целовать, Филлиус, — с раздражением, сильнее сжимая меня в крепких объятиях.

— Успокоили, милорд.

— Филлиус, я тебя сейчас обратно в спячку отправлю, — губы Гука почти не отлипали от моего виска, я чувствовала, как он делится со мной энергией. Действительно чувствовала, как в меня вливается жизнь. Значит, не врал, не воспользовался ситуацией. У него тоже есть дар манны?

— Мне уже лучше, — едва шевеля губами.

— Ну вот, девица пришла в себя, можно прекращать творить бесчестие, — командным тоном. Я открыла глаза, нашла взглядом Филлиуса. Он был бледен, по крайней мере мне так казалось, потому что он все еще был бестелесным.

— Гук, у тебя дар манны? — мне важно было понять, ведь этими способностями владели только женщины асар.

— Я могу делиться своей энергией только с тобой, — в его взгляде было так много всего, что от волнения сердце стало биться неровно. — Не догадываешься почему?

— Может, уже хватит разговаривать, отнесем девушку в замок. Обрадуем герцогиню, что ее любимый домовик наконец-то очнулся, — оборвал Чона Филлиус, а у меня появились новые вопросы, на которые, наверное, я не готова была сейчас получить ответы.

— Проваливай, — резко, но без злобы ответил Гук.

— Как же я вас одних оставлю? — даже я не поверила, что Филлиус о нас беспокоится, скорее не желает, чтобы мы остались наедине. Гук прорычал что-то ругательное, в этот момент он напоминал злого Тэхёна, оборотни часто таким способом выражали недовольство.

— Я сама могу идти, — стала сопротивляться, когда Чон без малейших усилий поднял меня на руки и направился к выходу.

— Как это сама? — не дал Гуку рта раскрыть домовик. — Слабенькая вы совсем, вам лежать нужно. Я сейчас чаю укрепляющего заварю, посижу с вами, — шагая чуть впереди маркиза.

— Укрепляющий чай, — зло мотнув головой. — Ты улыбаешься? — подозрительно посматривая на мои подрагивающие губы.

Не говорить же ему, что они выглядят смешно в своем противостоянии. Вряд ли чай мне поможет так же быстро, как поцелуи, но Филлиус для моего сердца был менее опасен, чем Гук.

— Я радуюсь, что домовик ожил, — и не лукавила, действительно мне стало легко от того, что я смогла его вернуть.

— Больше так не делай, — строго заговорил он. — Твой магический резерв почти неиссякаем, стихии не осушат тебя, но дар асар может лишить тебя жизни. Сегодня ты переступила черту, хорошо, что я был рядом. Пока не научишься управлять им, к больным, раненым, умирающим не приближаться, поняла меня, Лалиса? — голос звучал твердо, глаза лихорадочно горели, будто он боялся за меня.

— Хорошо.

— Филлиус, не прикасайся к Лалисе, но можешь находиться рядом с ней, этого будет достаточно, чтобы к тебе полностью вернулись силы, а проклятья исчезли.

— Слушаюсь, милорд.

Гук даже не запыхался, пока нес меня до спальни. Он помог мне лечь в постель, снял обувь, вызвав очередной приступ смущения, ведь его руки задержались бессовестно долго на моих лодыжках... ступнях, согревая пальцы.

Герцогиня, увидев Филлиуса, расплакалась от радости, старый домовик тоже уронил бесцветную слезу, но всем сказал, что ему соринка в глаз попала.

— Через полчаса принесу чай, — домовик стал подозрительно добрым, внимательным и заботливым. — Он должен настояться. Отдыхай пока, — Филлиус оставил меня одну. Чувствовала я себя не настолько плохо, чтобы просто лежать. Поднявшись с постели, сходила за дневником и булавкой. Привычный ритуал, капля крови оросила замок и открыла страницы. У меня есть полчаса...