Корона, Огонь и Медные Крылья (Далин М.)

Часть 10

Раадрашь ходила по моей комнате широкими шагами, из угла в угол; присела на подоконник, вскочила и снова принялась ходить. Она показалась мне очень взвинченной, злой и как-то беззащитно несчастной, как маленькая капризная девочка, которой вдруг отказали в требовании. Я думала, что ей хочется то ли кричать и топать ногами, то ли разрыдаться, в голос, с воплями - то ли уйти к себе и хлопнуть дверью от неуверенности в слезах и криках, как в действенном средстве. От этого принцесса будила во мне не ответную злость, а жалость. - Я ненавижу кастратов! - сказала Раадрашь наконец. - Ненавижу, поняла?! Я говорила об этом отцу и мужу - теперь говорю тебе! Один раз - и больше не стану повторять! Даже когда она не повышала голос, ее фразы звучали, как окрики. Дверь приоткрылась и вошла Далхаэшь, согнувшись, как рабыня. Она принесла поднос с чашками кавойе и творожными шариками, поставила его на поставец, согнулась еще ниже - и взглянула на меня со жгучим любопытством. - Уходи, - приказала ей Раадрашь. Далхаэшь вышла с очевидной неохотой. Принцесса остановилась среди комнаты, покусывая губы, с выражением непримиримости и раздражения на лице, постояла так с полминуты - и вдруг, одним стремительным прыжком рванулась к двери и резко ее распахнула. Далхаэшь полетела на пол. Я подумала, что удар такой силы мог бы сбить с ног и мужчину. Принцесса остановилась над ней, вскинув руку с нацеленными вперед и вниз кончиками пальцев, хлеща себя хвостом по ногам, как раздразненная кошка, и сказала в тихой ярости: - Если такое случится снова - ты будешь мечтать, чтобы земля покрыла тебя поскорее! Далхаэшь с трудом поднялась, изо всех сил пряча гримасу сильной боли - и отступила, не показывая спины, опустив голову. Раадрашь захлопнула дверь и обернулась ко мне. - Я ненавижу женские покои! - сказала она зло и горько. - Подлое, подлое место! И женщины, и кастраты только и ждут какой-нибудь грязной сцены, чтобы потом облизывать ее, как мухи - коровью лепешку! - Ты любишь общество принца и его воинов, да? - спросила я. - Это оттого, что ты сама как воин? - Я - воин, - кивнула Раадрашь, закидывая за спину свою прекрасную косу. Кончик косы зацепил и сбил на пол флакон с лавандовым маслом. - Но Тхарайя - просто кусок горной породы, без чувств, без сердца! Булыжник, которым можно разбить чью-то голову - и только. Оружие. И его головорезы - оружие, только оружие. Я не грязный наемник, чтобы любить оружие с ненормальной страстью! Было в высшей степени странно слушать то, что она говорила о принце. За вчерашнюю ночь я успела увидеть в нем человека, с чьим сердцем и чувствами все обстояло надлежащим образом - но я еще не знала, как за него вступиться и есть ли в этом хоть какой-нибудь смысл. Ведь Раадрашь знала его уже очень давно; могло ли статься, что я увидела больше, чем она, за одну ночь? - Но ты ведь любишь кого-нибудь? - спросила я с надеждой. - Тхарайя, - сказала принцесса мечтательно - и поймав мой удивленный взгляд, пояснила с резким смешком, - не принца, нет. Ветер. Настоящий верховой ветер в горах. Я сама - ветер. Я люблю свободу. А мужчины всегда пытаются лишить меня ее, связывают этими решетками, склянками, кастратами, девками... - продолжала она, раздражаясь все больше. - Я ненавижу эти затхлые стойла! - Тебе очень подходит имя, - сказала я, улыбаясь. - Ты такая сияющая и опасная. Людям, наверное, страшно к тебе приближаться; мне, например, очень хочется подуть за плечо, когда я слышу гром. Раадрашь коротко рассмеялась и тут же снова стала серьезной. - Лиалешь, - сказала она, глядя в окно. - Меня оскорбил твой кастрат. Он сказал, что я скоро состарюсь, поняла?! - и повернулась ко мне, блестя глазами. - Я хочу, чтобы с него содрали кожу или повесили за ноги! Отличное зрелище. И он точно не увидит меня старой. - Шуарле хотел сказать, что молнии недолговечны, - сказала я. - Это не обидно. Раадрашь указала на меня ладонью со сжатыми пальцами, как наконечником копья - этот жест я видала и у Шуарле, он значил "именно с тобой я и не согласен". - Ты дура! Он хотел меня оскорбить и оскорбил! Кастраты - подлые подонки, подлые и слабые, мелкие и злобные от слабости! Они только и ждут возможности укусить, как паршивые маленькие шавки! Может, ты и не знаешь, а я навидалась! - Знаешь, Раадрашь, - сказала я, - все люди разные. И мужчины, и женщины, и кастраты. Вот мы с тобой обе - женщины, а разве мы похожи? Ты ведь - орлица, Раадрашь, ты паришь в небесах, ты, я думаю, умеешь убивать, ты сильная и храбрая... а я... ты права, я - курочка, я не умею летать, всего боюсь; в покои меня берут, потому что я забавная и беленькая. Как нас можно сравнить? Раадрашь слушала со снисходительной улыбкой. Ее жесткое красивое лицо чуть оттаяло. Мне вдруг стало стыдно за свои дурные мысли в ее адрес - сейчас передо мной стояло самое одинокое существо в замке его высочества. Я поняла, каково бы мне самой могло быть в династическом браке с юношей, которого выбрали в интересах короны. - Значит, ты согласна? - сказала я. Раадрашь улыбнулась светлее. - Согласна... нет, ты, пожалуй, не такая уж и дура... - С кастратами то же самое, - сказала я убежденно. - Когда я попала в дом рабовладельца, там были разные кастраты. Злой человек был, уставший человек... и Шуарле. Он добрый и смелый, только не умеет любезно разговаривать с особами королевской крови. Он же мне сбежать помог - а нас бы убили вдвоем, если бы поймали! Раадрашь усмехнулась. - Я не видела среди них ничего хорошего. А я видела их больше, чем ты... правда, кастратов-людей... мой отец пытался заставить меня быть человеческой женщиной - для Тхарайя, для этого воинского союза, для мира с Ашури-Хейе, для торговли с людьми! Запер меня, как человеческую девку, приставил ко мне этих уродов, злых, скучных, гадких... Знаешь, каково, когда тебя боятся и ненавидят? - Знаю, - сказала я. - Мне рассказывал Шуарле. Принцесса рассмеялась. Я подумала, что она вовсе не так глупа, как может показаться; просто одиночество и непонимание сделали ее раздражение постоянным - лошади иногда бесятся от постоянных мелких укусов слепней. - Ну хорошо, - сказала она. - Позови его сюда. Я посмотрю, что он скажет - и сразу будет понятно, ошиблась я или это ты ошибаешься. Я укуталась в плащ, прикрыв низ лица, как Шуарле меня учил, вышла во двор и сказала первому попавшемуся стражнику: - Почтенный человек, ты не мог бы найти и позвать моего слугу? Шуарле? Воин улыбнулся, отдал поклон и сказал: - Все знают о госпоже и о слуге госпожи. Сейчас. Я вернулась. Мне было несколько неспокойно. Раадрашь, повиливая хвостом, рассеянно рассматривала побрякушки на столике у зеркала. На меня она взглянула почти дружелюбно. - За ним послали, - сказала я. - Ты больше не будешь бегать сама, - сказала принцесса. - Тебе нужна нормальная свита, как любимой женщине господина. Он тебя вправду приблизил к себе этой ночью? - Мы разговаривали о севере, - сказала я и вызвала взрыв ее смеха. - Почти до рассвета. Господин считает, что ему нужен толмач, знающий наш язык - он учил меня говорить разные слова... - Никак не могу понять, что ты такое - полная дурочка или чересчур умна! - сказала Раадрашь, смеясь. - И похоже, твой кастрат тебя стоит! В этот момент в комнату, сломя голову, как мальчишка, влетел Шуарле. Я никогда его таким не видела. Он улыбался, его глаза сияли, он вовсе не выглядел, как "бедная худышка" с вечными черточками не то тоски, не то скрытой боли - и он кинулся к моим ногам с разбега. Обнял колени, прижался щекой к моему бедру, взглянул снизу вверх, в счастливом восхищении: - Лиалешь, благослови тебя Нут, и я благословляю, госпожа Две Шестерки! Ты всюду приносишь счастье, ты всем приносишь счастье, а этот замок - счастливейшее место в мире подзвездном! Я погладила его по голове: - Шуарле, что с тобой? Разве хорошо обижать одну принцессу и благословлять другую? Он обернулся к Раадрашь с совершенно обезоруживающей улыбкой: - Высокорожденная госпожа, прости мне необдуманные слова! Мясо из грибной похлебки просто не успело опомниться от целого вороха приключений. Я со вчерашнего дня мечтал, как следует, поблагодарить тебя за грибные пирожки, птица птиц - прости меня снова, - и, выпустив мои колени, отвесил земной поклон ее высочеству. Раадрашь нахмурилась - и рассмеялась. - Встань, шут! Что это было? Шуарле сел на пол, поджав ноги под себя. Глядя на нас с искорками небесного света в глазах, состроив умильную мину, сказал действительно шутовским тоном кающегося грешника: - Разве бедному птенцу, рожденному в деревне, под силу вместить такую бездну совершенств? Он поневоле делает глупости, ему не справиться со смущением - а что поделаешь? Он и не думал унижаться и лгать, спасая свою жизнь. Мне показалось, Шуарле вообще забыл, что ему угрожала опасность. На Раадрашь он больше не сердился и не боялся ее - у моего друга был вид человека, который искренне любит весь мир Божий. За время его отсутствия, проведенное им с бойцами принца, случилось что-то очень хорошее, решила я. Возможно, здесь стражники отнеслись к нему по-приятельски, а может, просто попав в общество аглийе, Шуарле, наконец, почувствовал себя в своей тарелке - расспрашивать было не время. Раадрашь уселась на мою постель и взяла чашку с кавойе, я сделала то же самое. Шуарле, сидящий у моих ног, закопался пальцами в волосы, изображая, вероятно, как посыпают голову пеплом: - Моей госпоже принесли кавойе чужие! - сказал он с преувеличенным, комичным сокрушением. - Как переживу это? Нет мне пощады, нет прощения! Раадрашь улыбалась, я смеялась, Шуарле, видя, что нам смешно, болтал всякий вздор. Я вдруг поняла, что принцессе вовсе не хочется уходить. Чтобы иметь повод остаться, Раадрашь начала расспрашивать нас о пути через горы; я начала с грибов и впала в смехотворное вранье, а Шуарле подхватил и принялся врать уже всерьез. Он оперся локтями на мои колени и с видом вдохновенным и серьезным рассказал о чудовище высотой с дерево и толщиной с колокольню, которое хотело забрать меня в преисподнюю, а он, Шуарле заколол демона в пятку, произнеся древнее и страшно могущественное заклинание против нежити и злых чар. Под конец истории Раадрашь хохотала, вытирала рукавом слезы - и заявила: - Лиалешь, я хочу, чтобы ты была в моей свите. Ты и твой кастрат - я такого еще не видела, он забавный, как щенок! - Ай-ай-ауу! - тявкнул и заскулил Шуарле, и Раадрашь снова прыснула. - Ты его убить хотела, - сказала я укоризненно. - Как мы можем тебе верить? - Я же не знала! - возразила Раадрашь с искренним удивлением. - Брось, мне больше не хочется его убивать... все это пустяки. Пойдем, я покажу тебе замок. - Разве мне можно покидать темную сторону? - спросила я тоже удивленно. - Во-первых, в сопровождении слуги, - сказала принцесса. - А во-вторых - это я хочу, чтобы ты пошла. Кто может тебе запретить? Мы с Шуарле переглянулись - и пошли. Выйдя за резную дверь, отделяющую женские покои от помещений, принадлежащих мужчинам, мы сразу встретились с его высочеством. Принц Тхарайя, сопровождаемый молодым бойцом, как мне показалось, сам намеревался посетить обитель женщин - иначе что он мог делать в этой части дома? Он выглядел хмурым и озабоченным, но, встретившись со мной взглядом, улыбнулся своей удивительной улыбкой. Я вдруг поняла, что чему-то страшно рада, и, вероятно, сильно хотела его видеть, не отдавая себе отчета. - Все в порядке, Лиалешь? - спросил принц и сбросил с лица челку, мотнув головой. - Идет хороший день? Я сделала реверанс, и все рассмеялись, даже Раадрашь. - Я думаю, идет прекрасный день, - сказала я. - Доброе утро, принц Тхарайя. - Научи этим танцам всех здешних женщин, - сказал принц, все еще смеясь. - Это очень забавно... Однако, Лиалешь, мне нравится, что ты хорошо себя чувствуешь; теперь я спокоен и мне надо заняться делами. Это было сказано, пожалуй, слегка печально. Я подумала, что его высочество не так уж и хочет оставить меня, тоже огорчилась и сказала с надеждой: - Но вечером, закончив дневные дела, ты сможешь позвать меня? Принц кивнул так поспешно, будто ждал этого вопроса. - Конечно, моя госпожа! - отвечал он, сразу повеселев. - Это будет вечер вечеров! Это заявление рассмешило Раадрашь, но Тхарайя взглянул коротко и внимательно, будто хотел увидеть, что у нее на уме - и она тут же заявила: - Уйдем, Лиалешь! - добавив не без яда: - Не годится докучать занятым мужчинам. Принц усмехнулся, чуть пожал плечами и ушел, сопровождаемый своей свитой, оставив меня в неожиданном сожалении. - Раадрашь, - сказала я, еле успев скрыть укоризну, - мне отчего-то кажется, что ты не слишком любезна с нашим господином. Ее высочество фыркнула. - Видишь ли, бедняжка, - сказала она насмешливо, - я - старшая жена Тхарайя, но я никогда не имела претензии быть его любимой женой. Если бы отец и принц спросили меня, я ответила бы, что замужество вообще меня не привлекает, сковывая, подобно каторжной цепи. Отчасти я даже рада, что Тхарайя бесплоден - возиться с младенцами было бы нестерпимо для меня. - Это печально, - сказала я. - Я хотела сказать, что младенцы милы, а дети постарше - просто очаровательны... - Да! - воскликнула Раадрашь со смехом. - Орлице нужны небеса, а курице - цыплята! Шуарле слегка нахмурился, но я тоже рассмеялась. - Знаешь, Раадрашь, - сказала я, - цыплята гораздо теплее, чем небеса. - Для слабых душ! - отрезала ее высочество. - Ну к чему нам стоять тут! Пойдем же наверх, я покажу тебе горы! Мне ничего не оставалось, как пойти за ней.