Нуждаясь в защите

4.

  Луи ехал в свой дом, заранее предупредив Лиама, чтобы тот открыл дверь к его приезду. Автомобиль двигался спокойно и плавно под управлением умелого водителя, дабы не разбудить спящего на заднем сидении Омегу. Мужчина заехал на подъездную дорожку возле входа в дом, и вот Гарри снова в его руках. Аккуратно, чтобы не проснулся, Луи нес паренька в тепло.

– Папа! Что с Гарли? – Тео вылупился на обездвиженное тело Омеги.

– Тише, – шикнул мужчина, – все хорошо, он спит.

– А-а-а-а, ладно, – ребенок стал говорить шепотом, приложив ладошку ко рту, чтоб еще сильнее приглушить звук.

Луи поднялся в гостевую комнату и положил Гарри на расправленную Лиамом кровать. Он уже хотел оставить Омегу, но неожиданно для себя решил раздеть его и уложить под одеяло. Одежда на нем оказалась хоть и чистой, но пыльной от недавнего падения. Луи аккуратно снимал широкие брюки, теплую фланелевую рубашку в клетку, зашитую в нескольких местах. Он делал все это очень медленно и осторожно, хотя складывалось ощущение, что Гарри все равно, что даже если рядом взорвется бомба, он не проснется. Вещи были застиранными и заношенными, даже нижнее белье. Луи хмурился все сильнее, он хотел дать этому Омеге со сложным внутренним миром и противоречиями все самое лучшее.

На животе Гарри опять оказались синяки, не такие сильные, как в прошлый раз, но ведь это значит, что его регулярно бьют. Им явно предстоял долгий разговор, когда он проснется. Луи разглядывал тело Омеги с разрывающим его грудную клетку чувством сочувствия и горечи. Он был таким маленьким и беззащитным с этими выпирающими ребрами и тазобедренными косточками. А синяки только ухудшали картину. Альфе было больно за Гарри, он должен защитить его. А пока что, пусть спит. Он укрыл Омегу мягким одеялом, оставляя нежный, наполненный горечью поцелуй на лбу.

Луи закрыл шторы на окнах, создавая в комнате кромешную тьму, и не важно, что еще только пять дня. Он ушел, не забыв включить прикроватную лампу.

ღ

Что-то было не так. Слишком мягкая постель, и пахнет иначе. Гарри не хотел открывать глаза, желая остаться в этом облаке подольше. Но воспоминания недавних событий обрушились на него, словно лавина, сошедшая с горы.

Нет, нет, нет! Он не должен был видеть меня таким, таким жалким. Как я теперь посмотрю ему в глаза. Ох, только не это. Какой позор! Теперь и он станет меня презирать. Зачем надо было реветь при нем? Зачем? Зачем?! О, нет, я еще и без одежды! Он видел, видел меня. Это конец.