Восточный квартал: Повесть о дагестанской девушке.

Глава 33.

Схватки начались глубокой ночью. Мадина, уже прошедшая через это, в сотый раз объясняла Раисе стадии родов, напоминала о вреде прививок, перепроверяла собранную в роддом сумку, пересчитывала деньги, предназначенные врачу и акушерке. Раиса ехала рожать, что называется «на ура», без предварительной договоренности, а это, без наличия в руках роженицы соответствующей суммы, могло быть смертельно. Из уст в уста по городу ходили рассказы, как врачи отказывались давать обезболивающее и вообще принимать роды у женщин, поступивших к ним без протекции и без гроша в кармане. Это стало не постоянной практикой, но настолько распространенной, что рисковать желающих было мало. А ведь в самом начале беременности Раиса мечтала родить в недавно отстроенном полностью платном «Амировском» роддоме, принадлежавшем дочке мэра Махачкалы.
На ухабистой дороге схватки становились еще болезненнее. Раиса не представляла, что скоро может стать мамой. Ее беспокоила лишь нарастающая боль. Слова Идриса о том, чтобы отдать ребенка его матери, прочно засели в ее памяти, и она так и не решила, что ей делать. С одной стороны, она ждала этого ребенка, выносила, и считала несправедливым вот так забирать его. С другой, что она могла ему дать? Она была разведенной женщиной, без работы и без крыши над головой. Ее-то могла обратно принять мама, но она наверняка велела бы ей отдать ребенка в семью отца и заново устраивать личную жизнь. Да и правда, кому она нужна с ребенком на руках и шлейфом сплетен за спиной?
В «кричалке», как называли в народе предродовую палату, Раиса сначала стонала, потом сорвалась на крик. Она успела передать дежурным врачу и акушерке деньги, и теперь ждала от них реальной помощи.
-Уже поздно обезболивание делать, - заявила врач, пожилая женщина с безразличным лицом, - схватки ослабнут, еще дольше тут промучаешься.
Но, несмотря на кажущееся безразличие, она то и дело подходила проверить состояние Раисы и обещала, что «уже скоро, уже вот-вот» она родит. Потом пошли потуги. Раисе казалось, что она разрывается на кусочки, а потом вдруг все прекратилось. Боль пропала, живот пропал, стало невероятно легко дышать. А где-то на руках акушерки раздался звук, похожий на скрип открывающейся двери - плач ее малыша.
-Показать? - спросила ее акушерка и, не дожидаясь ответа, подняла на руках крошечный красный комочек с черной слипшейся шевелюрой. - Ну, кто у нас?
Раиса в шоке смотрела на своего ребенка, не произнося ни слова.
-Что, девочек никогда не видела? - засмеялась акушерка и унесла его на пеленальный стол.
«Девочка! Боже, за что мне это?» - с горечью подумала Раиса. Столько промучиться, чтобы родить девочку! Однозначно надо отдать ее маме Идриса, а то не дай Аллах повторит она судьбу своей матери, если останется с ней.
Лежа в палате, Раиса написала всем родственникам и знакомым, что роды закончились благополучно. На вопрос Мадины «Как назовешь» отвечать не стала. Какая разница? Они придумают подходящее имя. Через несколько дней она выпишется, приедет свекровь, заберет дочку, а Раиса будет искать работу, чтобы съехать от тети Барият и продолжить учебу в техникуме. Она зубами будет держаться за Маху, только бы не в село! А там, глядишь, уедет в Ростов или Ставрополь - подальше от слухов и братьев.
В палате Раиса сначала была одна, но через час поступила еще одна молодая мама, потом еще одна. Они обе заснули, и Раиса последовала их примеру.
Разбудил их детский плач - детей принесли на кормление. Раиса не могла сесть на кровати, и нянечка положила орущий сверток рядом с ней. С плотно закрытыми глазами и широко открытым беззубым ротиком, издававшим резкое «уааа!» дочка напоминала ей инопланетянина.
-Ну. Корми, она же голодная, - потребовала она, видя замешательство новоиспеченной мамы.
Раиса покорно достала одну грудь из огромного выреза на совковой ночнушке и приложила к ротику малышки. Дочка сразу поняла намек и быстро присосалась к груди. И в этот самый момент что-то щелкнуло внутри Раисы, будто включили тумблер. Она посмотрела на свою девочку, и не смогла сдержать слез. Крошечное нахмуренное личико, черная челка, выглядывавшая из-под косынки, ножки, перебиравшие в пеленке - все это в один момент стало до боли родным и необходимым, как воздух. Нянечка ушла. Раиса бросила взгляд на двух других девушек, хотела поделиться с ними необъяснимым превращением, произошедшим в ее душе, но судя по их лицам, они испытывали то же самое неописуемое чувство - радость материнства.
Теперь, каждый раз кормя дочку, Раиса удивлялась, как ей в голову могла прийти мысль ее кому-то отдать. Это стало совершенно невозможно. Раиса понимала, что оказалась в безвыходном положении, но ничего не могла с собой поделать. Она чувствовала, что если девочку заберут, она этого не вынесет.
На третий день после родов ее навестила Мадина. Она знала о сложном положении подруги, но сама жила у тети «на птичьих правах».
-Что тетя говорит? - спросила Раиса.
-Да ничего пока. Ты не волнуйся. Я ей сказала, что если она тебя выставит, я уйду вместе с тобой. И с Мухаммадиком, конечно. Что-нибудь придумаем, мне тоже не особо охота там жить.
Таким образом, одна проблема была решена: из роддома Раиса могла вернуться в дом тети Барият, которая наверняка проклинала тот день, когда вызвалась пристроить племянницу в Махачкале.
-Ну так как ты ее назовешь-то? Решила? - поинтересовалась Мадина.
-Да. Назову ее Мадина.
-Да брось ты! - рассмеялась та. - Хочешь, чтоб она тоже была «Мадина-касса» или «Мадина с кухни»?
-Просто хочу назвать ее в честь тебя, - улыбнулась Раиса.
-Не надо. Придумай что-нибудь другое.
-Тогда Нурият. Как тебе?
-Вот это другое дело, - одобрила Мадина.
Нурият оказалась практически идеальным младенцем. Днем иногда ее беспокоил живот, и тогда Раиса без устали носила ее на руках, прикладывала к животику теплую пеленку, осторожно делала массаж. Но ночью она всегда спала очень спокойно. Конечно, три-четыре раза за ночь она просыпалась, чтобы подкрепиться, но Раиса научилась кормить ее лежа, практически во сне, и вполне успевала выспаться. Мадина оставила все вещи сына, и Раисе не пришлось ничего покупать. Она кормила дочку только грудью, и этим смогла сэкономить на бутылочках и детском питании. Единственным значимым пунктом расходов были памперсы, но и их Раиса часто заменяла старой доброй марлей и ситцем.
Через неделю после выписки к ним приехала мать Идриса Зайнаб. Раиса вела себя с ней крайне вежливо, но на требование отдать девочку ответила твердым отказом. И ей почему-то показалось, что бывшая свекровь не слишком расстроилась. Идрис передал с ней номер сотового, куда Раиса должна была чуть ли не ежедневно высылать фото дочки. До нее дошли слухи, что он был недоволен тем, что дочь осталась с Раисой, и обещал по выходе из тюрьмы забрать ее к себе. До окончания его срока оставалось еще достаточно времени, но Раиса уже беспокоилась. Она не могла представить жизни без своей малышки.
-Тебе надо выйти замуж, - посоветовала ей однажды Мадина при очередном разговоре. - Это решит все твои проблемы: и с жильем, и с финансами, и с Идрисом.
-Нет уж, спасибо, - отмахнулась Раиса. Поглощенная заботами о дочери, она потихоньку отходила от стресса, в котором находилась после развода. Снова бросаться в омут чувств ее не прельщало. Да и вообще Раисе больше не хотелось любить никого, кроме дочки. Два раза она сильно влюблялась, и два раза это закончилось катастрофой. Раиса решила, что просто не рождена для любви. Возможно, как-нибудь потом она выйдет замуж, чтоб родить еще детей, чтобы не остаться одной в старости, но не сейчас.
-Ты могла бы выйти за нормального брата, - продолжала Мадина. - За того, кто уезжает учиться, например. Уедешь в Египет лет на десять, Идрис не сможет там забрать у тебя ребенка. Он тебя просто не найдет!
-Выйти только для того, чтобы сбежать? Лучше я как-нибудь сама туда поеду, - усмехнулась Раиса.
-Ты не пробивная, - серьезно возразила подруга, - одна не потянешь.
-Все равно, не сейчас.
-Не сейчас, а хорошо бы загранпаспорт все же иметь под рукой.
Раиса согласилась, что это неплохая идея, и оформила загранпаспорт. На всякий пожарный.
Когда Мухаммаду исполнился год, Мадина устроилась в пару мест уборщицей. Иногда они с Раисой пекли на продажу пироги с курагой и орехами, лепили курзе для полуфабрикатов, пытаясь всеми способами заработать себе на жизнь, чтобы лишний раз не обращаться за помощью к тете Барият. У той, на их счастье, закрутился роман, и она перестала обращать на них внимание. Но обе девушки понимали, что всего этого недостаточно, чтобы съехать от тети и зажить самостоятельно.