Уж замуж невтерпеж

XXIX

        Руки тряслись от напряжения, сжимая жалкий кусок пергамента. Письмо из Аврората. Блейз, издав рык побитого зверя, скомкал его и отбросил куда-то в сторону.
Панси с тревогой наблюдала за ним. С лица Забини сошла краска, он был белый, как полотно. Губы сжаты в тонкую линию.
Сначала она потянулась было, чтобы дотронуться до его руки, но поняла, что такие действия были лишними, и Панси замерла на своём месте.
Блейз неморгающим взглядом смотрел на пустую поверхность стола и прерывисто дышал. В голове билась одна мысль: быстрее, бежать куда-то, что-то делать. Вот только что? Этого он не знал. Забини резко поднялся со стула.
— Ты куда? — тут же вскочила за ним девушка.
— Куда-нибудь. Мне нужен свежий воздух, — выдыхает он. Любое действие отдавалось болью в области лба. — А может, лучше холодный душ.
— Я пойду вместе с тобой, — Панси его не слушает. Она не знает, на что он способен в таком состоянии.
— В душ? — Забини усмехнулся. Вот это была бы разрядка, однако. Но, жаль, не в это время. Не сейчас, когда все, что хочется, это биться головой о стену от бессилия.
Мать под арестом. Вчера вечером толпа авроров ворвалась в ее дом и задержали.
Это просто бессмыслица какая-то. И чем только думают эти хранители правопорядка и спокойствия? Явно не тем, чем нужно.
— Они не имели права, — вторит его мыслям Панси. Это, конечно, замечательно, что его прекрасная невеста с ним согласна, вот только едва ли это поможет его матери выбраться из тюрьмы. — Я отослала сову маме, миссис Забини должны будут выпустить под залог...
— Паркинсон, не говори ничего, пожалуйста, — Блейз не просит — умоляет. Ещё совсем немного, и его хватит инфаркт.
Этот аврор, тогда, в Хогсмиде! Это он виноват. А Блейз, дурак, не воспринял всерьёз его слова, так комично выглядел этот мужчина, похожий на солиста какой-то рок-группы. И вот, теперь Забини пожинал плоды своей беспечности...
Это было так глупо. Блейз заключал помолвку с Паркинсон для того, чтобы решить проблемы матери, но у его матери их стало ещё больше с этой помолвкой... Ужасно нелогично и несправедливо. Хотелось хвататься за голову и рвать на ней волосы.
Впрочем, кого он пытался обмануть. Конечно, он согласился на это не только ради матери. Что и говорить, иногда он вообще забывал о своей первоначальной цели. Дурацкое самолюбие было удовлетворено, когда Панси шла по правую руку от него, а сердце бешено трепетало в груди, еще не до конца осознавая, что это все временно. В мыслях все ещё жила надежда, а вдруг...
Нет-нет, он слишком расслабился, превратился в слабого тюфяка, который думает чем угодно, но только не головой.
— Блейз, успокойся! — Панси повышает голос, и к ней поворачиваются пара любопытных голов, а библиотекарша шипит из своего угла, как змея. — Мы решим эту проблему!
— Мы ее не решим! — в отличие от девушки, парень говорит шепотом. — Это — моя проблема, проблема моей семьи, и мы должны решить ее с матерью вместе.
Он быстрым шагом выходит из библиотеки, но Панси нагоняет его на первом же повороте и хватает за руку.
— Никуда я тебя не отпущу в таком состоянии! — теперь, когда вокруг не было любопытных глаз, она говорила громко, как привыкла. — С того самого момента, как ты согласился на помолвку, эта твоя проблема перестала быть только твоей.
Ей, конечно же, легко говорить. Это не ее мать собирались спрятать за решетку, а потому Панси могла подбадривать его сколько угодно, оставаясь при этом совершенно спокойной.
— Панси, умоляю, — он устало запустил пальцы сквозь волосы. — Не изображай озабоченную мамочку-наседку. У тебя очень хорошо получается, но мы оба на самом деле знаем, что тебе наплевать.
Девушка отшатнулась, делая шаг назад. Она знала, как он расстроен, но такие заявления очень больно бьют по самолюбию.
Тем более, когда сама Панси считает, что заботится. Особенно, когда она думает, что прикладывает все свои усилия, чтобы это заметил и Блейз.
— Мне не плевать, Забини, — девушка злобно щурится. Ещё совсем немного, и она тоже взорвется. — Мне не плевать. Ты думаешь, что весь этот фарс я затеяла ради того, чтобы Малфою досадить? Вот на него я как раз плевать хотела, это лишь приятный бонус ко всему прочему. Но если ты думаешь, что все то бабло, которое поступает на счета твоей семьи из моей личной копилки, оставленной мне отцом, призвано лишь утереть кому-то нос, то, Забини, ты очень хорошего обо мне мнения. И если бы я знала, что получу в ответ на это, то послала бы все к чертовой бабушке!
Она замолкла, чтобы отдышаться. В коридоре стало неимоверно жарко, а щеки горели, будто бы Панси подхватила простуду.
Блейз затуманенными глазами смотрел на неё, но Паркинсон сильно сомневалась, что смысл ее слов доходил до него.
— Послушай, — она примирительно ухватила его за ладонь и сильно сжала холодные пальцы. — Мама сделает все, чтобы помочь миссис Забини. Кроме нашей помолвки, они ещё и очень хорошие подруги, поверь мне. Адвокат докажет, что задержание было совершено незаконно, и все разрешится.
Блейз неопределённо качнул головой. Не то кивнул, не то просто размял шею. Ярость ушла, осталось какое-то мерзкое чувство неудовлетворенности. Из-за того, что сам слишком увлёкся игрой. Из-за того, что оставил маму, доверив ее людям, не имеющим к ее судьбе никакого отношения.
— Я... прости, — он потерел глаз. Ни одно другое слово не шло на ум. — Мне нужно побыть одному.
И обдумать дальнейший план действий. И каким-то образом выпросить у директора разрешение покинуть территорию школы. Он не мог больше сидеть на месте.
— Все после, — Панси покачала головой. — Я знаю, о чем ты думаешь. Не делай резких движений, ее ещё никто в Азкабане не запер. Не ходи сегодня никуда. Лучше просто поспи. Я тебе напишу, как получу какую-нибудь информацию от матери.
— Откуда ты знаешь, о чем я думаю? — Блейз даже улыбнулся. — Впрочем, мне все равно. Мне нужно уехать.
— Да никто тебя не отпустит никуда! — раздраженно рыкнула на него девушка.
— Отпустят. Я сам уйду.
— Я не отпущу! — Панси потащила его за собой. — Пойдём, у меня в комнате старост завалялась бутылка. Расслабишься.
А он позволил себя потащить, потому что иссяк. Потому что хотелось закрыть глаза и представить, что все это лишь — страшный сон.
А на следующее утро они проснулись в одной постели.