Уж замуж невтерпеж

XLIII

        Она забрала из Большого зала апельсиновые булочки и кружку тыквенного сока и теперь развалилась на кровати в своей комнате старосты. Два молотка в голове все ещё продолжали стучать, но уже сравнительно тише, и Панси гадала, что же ей вчера такого подмешали, что все воспоминания о вечере ускользали, словно песок сквозь пальцы.
Кто-то постучал в дверь. Девушка постаралась абстрагироваться от всех внешних звуков и не обратила на это никакого внимания — ей чертовски не хотелось подниматься с кровати. В дверь постучали снова, но уже настойчивее. Возникло желание наложить заглушающее заклинание на комнату, — в обратную сторону, разумеется — но волшебная палочка оказалась где-то очень далеко, поэтому Паркинсон поднялась с глухим стоном с мягкого матраса и изобразила на своём лице самую жуткую гримасу, на которую только была способна.
Блейз, а именно он оказался этим незваным гостем, присвистнул:
— Это ж надо же, как тебя перекосило, — он покачал головой и издевательски усмехнулся. — Паркинсон, ты в курсе, что женский алкоголизм неизлечим?
— Где-то слышала, — пожала плечами Панси, отходя в сторону и пропуская парня. — Полагаю, это тебе я обязана своим возвращением...
— Незаметным возвращением! — подчеркнул Забини, схватив с тарелки последнюю булочку. — Знала бы ты, как непросто было с твоей тушкой под шестьдесят кило миновать на своём пути всех преподавателей и патрулирующих. Вместо твоего перекошенного лица я надеялся услышать хотя вскользь брошенное «спасибо», знаешь ли.
— Спасибо, — буркнула Панси, отводя взгляд. Она уже настолько привыкла к Забини, играющего на публике роль идеального жениха, что практически забыла, каким язвой он был на самом деле.
— Ты даже не помнишь, как и при каких обстоятельствах я тебя нашёл, — продолжал тем временем Блейз. — Что ты вообще забыла в этой Кабаньей голове?
Панси продолжала избегать его взгляда, впопыхах стараясь придумать хотя бы какую-нибудь более менее правдоподобную ложь. Впервые за всю её сознательную жизнь, Паркинсон не пришло в голову ни одной стоящей идеи. Вместо этого она ответила вопросом на вопрос:
— А как ты меня нашёл? Что-то не припомню, что говорила тебе, куда пойду вечером.
Забини сразу же понял: в трезвом состоянии она не собиралась рассказывать ему про брата. Это неприятно кольнуло его, но Блейз не обижался: он также не собирался рассказывать Панси про свои дела с Портером. По крайней мере, пока. До тех пор, пока сам со всем не разберётся.
Личность надоедливого аврора оставалась под вопросом, и у Блейза было две теории, почему Алистер в последнее время так часто маячит на горизонте. Первая состояла в том, что Портер действительно был самым обыкновенным Портером, которому поручили дело, и который делает все, чтобы его раскрыть. Он знал, где находится Панси, потому что сам отправил сову с просьбой о встрече, подписавшись в письме, как Алойз. Его цель — сбор информации и компромата на мать Блейза, так как Панси могла быть связана с Гвендолин через Элоизу, свою мать.
И хотя все это звучало очень логично и правдоподобно, Забини в своих суждениях все же склонялся ко второй теории.
Если Панси в «Кабаньей голове» ждала брата, то и прийти должен был её брат. Иными словами, Алистер Портер — это Алойз Паркинсон. Странное поведение аврора вполне могло бы служить подтверждением этой догадке. В таком случае, все действия Портера — всего лишь попытка защитить Панси от брака с Блейзом.
Забини усмехнулся своим мыслям. Так мелочно, так глупо. Да, он прекрасно помнил этот разговор, который впечатался в память, словно клеймо. Братик опасался, что его младшая сестренка падет жертвой проклятья чёрной вдовы...
Жаль, Портер не знал, что помолвка — липовая. Всего лишь сделка, игра на публику, цирк, но не более того. У каждой стороны были свои цели: Панси хотела справиться с последствиями расторжения помолвки с Малфоем, сам Блейз желал помочь матери с долгами. Что желала миссис Паркинсон? Сложно сказать. Забини надеялся, что она просто надеялась помочь таким образом своей хорошей подруге. А вот о чем думала его, Блейза, мать, зная о своём проклятии, — это большой вопрос. У них у всех было друг от друга слишком много секретов.
Можно было немедленно связаться с Портером и рассказать ему все. Он мог бы закрыть дело матери, просто порвав с Панси. Это решило бы большую часть проблем — с остатком Блейз бы справился с лихвой. И все же он сразу же откинул эти мысли. Просить о чем-то Портера, этого низкого человека, который, ради достижения личной цели, не брезговал обвинять в смертных грехах невиновного человека — это Блейз считал ниже своего достоинства. Он не станет перед ним унижаться, ни за что на свете. Алойз не сможет заставить его отказаться от Панси.
Блейз понимал, что теперь ему будет до невозможности сложно ее отпустить.
Парень мельком взглянул на девушку: та невозмутимо сидела на кровати и смотрела на него выжидающе своими большими, зелёными глазами. Блейз понял, что выглядел глупо, когда молча нарезал круги по комнате. Она не могла знать, что творилось у Забини в голове.
— Что-то случилось? — она вопросительно склонила голову набок. — Ты чем-то обеспокоен?
— Скоро суд, — он нервно хохотнул. На суде должно было решиться многое: например, отправится ли его мать в Азкабан.
— Не переживай, мы со всем разберёмся, — девушка ему ободряюще улыбнулась.
И Блейз осознал, что в первую очередь именно из-за этой улыбки он не сможет отказаться от всего и броситься в ноги Портеру. Пусть совсем недолго, но Блейз сможет быть рядом с ней, ощущать рядом её тепло, её поддержку. Это многого стоило.
Он подошёл к ней ближе и опустился перед ней на корточки. Их лица оказались совсем близко — парень мог ощутить её ровное дыхание. Как и всегда, её было сложно смутить.
— Спасибо, — выдохнул он ей практически в самые губы. Потом, немного погодя, добавил:
— А ты больше не покидай, пожалуйста, Хогвартс одна. Не заставляй меня переживать ещё и за тебя.
Она с готовностью кивнула — так быстро, что Блейз понял, что Панси спустя пять минут уже абсолютно забудет про своё обещание.
Все, на что оставалось надеяться — это то, что Портер не подведёт. Уж теперь Блейз не сомневался, что Алистер сделает все, чтобы защитить сестру.
— Хорошо, я тебе верю, — Забини поцеловал Паркинсон в макушку и поднялся.
— Я тебе тоже верю.
Панси не посмотрела на него. Меньше всего ей хотелось, чтобы Забини заметил пунцовый румянец смущения на ее щеках.
«Кажется, я становлюсь излишне сентиментальным», — недовольно подумал про себя Блейз, но тут же расплылся в самой искренней улыбке — впервые за долгое время.



Дверь ударилась о косяк, когда Портер со скоростью гепарда влетел в небольшое полуподвальное помещение. Сидящие в кабинете стажеры Аврората удивлённо посмотрели на своего куратора, отвлекаясь от кучи бумажек, которые им поручили раскладывать.
Алистер, увидев эти стеклянные взгляды, разочарованно вздохнул: эти дилетанты едва ли способны на много, по крайне мере, пока. В любой другой ситуации Алистер ни за что бы не втянул их в это дело, но, увы, у него не было никакой альтернативы — он сам был просто по уши в завалах. Но и оставить сестру без защиты Портер не мог.
Он с характерным хлопком бросил папку с полученной от Забини информацией на ближайший стол. От стажеров требовалось не так много — всего-то найти человека и доложить ему, Алистеру. И он надеялся, что им это под силу.
— Разберётесь с этим быстро, не донося Робардсу — получите премию, — немного снисходительно кинул он, увидев наконец-то в их глазах огонёк интереса. Теперь необходимо было, чтобы он не погас.
Удостоверившись, что стажёры все поняли, Алистер поспешно направился к себе — у него оставалось все ещё слишком много дел.