Демон

В ладони мерно ударяя

Гермиона была похожа она воительницу — храбрая и решительная, она стояла у директорского стола и смотрела неколебимо. Она уже всё решила. — Но, мисс Грейнджер, Вы не можете так просто сделать это! — мужчина явно растерялся и определённо не был готов к тому, что ранним утром к нему придёт магглорождённая ученица и скажет, что больше не приедет в Хогвартс. Девушка упрямо поджала губы и качнула головой, отрицая. — Нет, я могу. Я получила начальное магическое образование и могу себя контролировать, а после сдачи СОВ любой ученик может покинуть школу по собственному желанию. Сдавшись под напором этих слов, в которых не было и капли неуверенности, директор отчаянно сделал последнюю попытку: — А ваши родители…? Гермиона усмехнулась. — Мои родители будут только рады, поверьте. Директор вздохнул и ответил: — Хорошо, мисс Грейнджер. Я вижу, что Вас уже вряд ли кто-либо или что-либо сможет переубедить. Ступайте. Попрощавшись, она так и сделала. Чуть ранее решительная, она устало опустилась на пол около двери директорского кабинета, зная, что сейчас в этой части Хогвартса никого нет. Конечно, ей не хотелось уезжать из Хогвартса, но она больше не может быть причиной тому, что дорогим ей людям причиняют вред. Они не виноваты в том, что она просто находится рядом с ними. Возможно, она и не приняла бы такое жестокое решение по отношению к самой себе, но новость о смерти Уэста подкосила её и заставила пересмотреть приоритеты. Она больше не будет подвергать опасности таких замечательных людей, как её подруги профессор Слизнорт. Они этого не заслуживают, а Гермиона… Гермиона выживет. В конце концов, она же как-то жила до одиннадцати лет, и всё было в порядке. Она умна и сможет найти себе работу и в мире магглов, а родители ей помогут с выбором профессии. Она пойдёт в престижный университет, найдёт высокооплачиваемую работу, а потом выйдет замуж за… «Рон,» — подумала Гермиона, и её грудь сдавило. Как же она хотела остаться со своим милым Роном! Хотела обнимать его, улыбаться ему, хотела, чтобы отец привёл её именно к нему во время свадьбы. Их свадьбы. Она ещё некоторое время размышляла о своей жизни в Хогвартсе, но отступать было поздно, и девушка, встав, поплелась в кабинет профессора зельеварения. Они уезжали уже завтра, и Гермиона очень хотела попрощаться со всеми, кого любит и уважает. Первым на очереди был, конечно, профессор Слизнорт. Мужчина изумился, увидев на своём пороге Гермиону, почти плачущую. Как только девушка присела, он сразу же побеспокоился о её самочувствии, так как он ещё не видел её. Гермиона шмыгнула и ответила кратко: — Я уезжаю, профессор. Пришла с Вами попрощаться. Мужчина добродушно улыбнулся. — Ну зачем же столько патетики? Это ведь всего лишь на две недели, а после мы снова встретимся. Гермиона покачала головой. — Нет, сэр. Я больше не вернусь в Хогвартс. Улыбка сползла с лица Слизнорта и он ошеломлённо спросил: — Почему? Гермиона ответила предельно честно: — Мне здесь не место. Профессор, осознав всю серьёзность ситуации, попытался переубедить её, говоря о том, что, несмотря на то, что она магглорождённая, девушка является очень сильной волшебницей, умной и перспективной, но даже он не смог повлиять на ситуацию. Наконец сдался и он. Профессор Макгонагалл была шокирована и не смогла вымолвить ни слова и лишь молча наблюдала за тем, как её любимая ученица скрывается за ближайшим поворотом, сгорая от стыда. Видеть полный изумления взгляд декана было больно. Наконец, настала очередь Милли и Мелани. Они долго плакали. Под конец Мелани сказала: — Мы ведь только подружились, а ты берёшь и уходишь. Милли поддержала подругу всхлипом. Гермионе показалось, что из неё высосали все силы. Видеть слёзы и грусть своих единственных подруг было неприятно, но она должна была справиться с этим. Ради их же безопасности. Но девушки не отступили и спрашивали, из-за чего она приняла такое решение. Гермиона просто не могла ответить им чистую правду, потому что они бы удвоили свои усилия, а в таком случае она уже не была уверена в том, что смогла бы противостоять им. — Теперь я не уверена в том, что магический мир — это то, что мне нужно. Я очень скучаю по своим родителям, по своему городу, — она почти не врала, ведь во время одинокого пребывания в библиотеке она действительно хотела обратно домой, к маме и папе, которые всегда её понимали. Девушки слушали и не могли поверить своим ушам, но не нашли аргументы, противоречащие словам гриффиндорки. Они были со многим согласны. В конце концов они по очереди обняли девушку и Милли, вновь утирая слёзы, сказала: — Мы будем по тебе скучать и, несмотря на то, что отчасти тебя понимаем, будем очень ждать тебя в новом году. Знай, что ты не одна в Хогвартсе и в магическом мире в целом. Гермиона благодарно кивнула и попрощалась с пуффендуйками. Выходя из их комнаты, она сама шмыгнула носом — за этот короткий срок эти девушки стали ей очень дороги, и было горько расставаться с ними. Но это лишь для их блага. Вернувшись в свою комнату, девушка упала на кровать под удивлённые взгляды девушек и закрыла лицо подушкой. Она могла в последний раз прогуляться по любимой школе и зайти ещё к нескольким учителям, но сил уже не осталось. Хотелось просто придушить себя подушкой. Она почувствовала, как её кровать прогнулась и перевернулась, обнаружив Парвати. Девушка неловко повела плечами и спросила: — Ты в порядке? — Парвати заметила покрасневшие глаза соседки. Гермиона подумала о том, что наверняка выглядит нелепо с выпученными от удивления глазами, и ответила смущенно: — Да, конечно. Парвати глубоко вздохнула и сказала: — Если что-то не так, я всегда готова тебя выслушать. Эти слова стали последним гвоздём, забитым в крышку её гроба. Гермиона зарыдала, испугав своим напором девушку. Лаванда присела рядом и приобняла соседку, успокаивая. — Я не вернусь в школу после каникул. Раньше мне казалось, что я мечтаю об этом, но сейчас, обретя друзей, я уже не хочу уезжать, но у меня нет выбора. Гриффиндорки переглянулись и поняли, что она не собирается рассказывать причины такого поступка, но отнеслись к этому понимающе. Парвати погладила девушку по плечу и произнесла: — Ты вольна поступать так, как считаешь нужным. Только вот… — она запнулась, силясь подобрать слова. — Я хочу сказать, что если ты хочешь что-то сделать — делай. Через пару секунд несчастное лицо Гермионы просветлело и она вскочила с кровати и унеслась в неизвестном направлении. Точнее, для неё вполне известном, но её соседки его, конечно, не знали. После нескольких секунд молчания Лаванда выдавила: — Даже немного жаль, что она уезжает. Парвати согласно кивнула, не проронив ни слова. После в их комнату заглянула Кэти Белл и сразу же взяла быка за рога, спросив: — Есть новые сплетни? Лаванда против воли бросила: — Грейнджер не вернётся после каникул, решила бросить школу. Кэти Белл ахнула и бросилась в гостиную, чтобы рассказать эту занимательную новость остальным, пока Парвати укоризненно смотрела на смущенную и даже застыдившуюся подругу. — Зачем, Лав? Девушка покраснела ещё сильнее, но попыталась оправдаться: — Они бы всё равно узнали, когда приехали после каникул. Парвати покачала головой, но промолчала. Тем временем Гермиона Грейнджер на всех парах неслась в комнаты мальчиков. Мимо неё прошёл даже удивлённый Поттер, схвативший её за руку. Он задал вопрос, всё ещё продолжая грубо держать её локоть: — Ты куда собралась? Гермиона попыталась вырваться, но быстро сдалась и покорно ответила: — К Рону. Он поднял бровь, но убрал руки и, брезгливо вытерев их об стену, толкнул в ближайшую комнату. Сначала возмущению девушки не было предела, но все негативные эмоции тут же отступили и их место заняло смущение, когда она увидела Рона, сидящего на одной из кроватей и внимательно рассматривавшего потрёпанного вида пергамент. Он изумился, увидев на пороге запыхавшуюся девушку, но не растерялся и поздоровался. Девушка ответила тем же и немного помялась, но после набралась смелости и решила сделать то, зачем пришла. Подойдя к вновь недоумевающему парню ближе, она схватила его за волосы и впилась в губы. Он даже не пытался вырваться и что-то спросить, лишь через пару секунд прижал девушку поближе к себе и ответил. В конце концов, не каждый день к нему приходят девушки и сами целуют. Они оторвались друг от друга через пару минут и оба тяжело дышали. В то время как Гермиона пыталась вернуть самообладание, Рон думал о том, что заучка, несмотря на всё, всё же относительно красива. Ему нравились её горящие решительностью глаза и припухшие губы.
Она даже не подумала о том, что предаёт Энди. В конце концов, она всегда воспринимала его скорее как друга, чем как парня. А Рон… С Роном была совершенно другая ситуация. И даже сейчас она прекрасно понимала, что поступает неправильно и их отношения должны развиваться совсем не так, её это мало волновало. В конце концов, у них не будет никаких отношений, а значит в свой предпоследний день в Хогвартсе ей можно всё. Гермиона ушла также быстро, как и появилась. Уизли проводил её взглядом, в котором смешались восторг и ужас, и прошептал: — Ненормальная! — несмотря на смысл слова, его тон был донельзя восхищенным. «Львица,» — сказал он уже мысленно и блаженно улыбнулся, прокручивая в голове этот момент. Определённо, он нескоро забудет этот поцелуй. И когда многие девушки в его окружении старались притворяться невинными, беззащитными овечками, она поступала с точностью до наоборот, действуя властно, словно он был её жертвой. Словно он подчинялся ей. И, как ни странно, парню это безумно нравилось. Через несколько мгновений в комнату вошёл Поттер, с подозрением смотрящий на улыбающегося пустоте Уизли. Он спросил: — Что произошло? Рон, которому сейчас были по барабану все недовольства «гриффиндорского короля», ответил, даже не вдумываясь: — Я влюбился. Поттер почти задохнулся. Как Рон Уизли, чистокровный в чёрт-знает-каком-поколении, мог полюбить заучку Грейнджер? Он прошипел: — Ты что, с ума сошёл? Она же… — парень не мог подобрать слова, слишком много оскорблений вертелись на его языке. Рон опередил его: — Львица. Тогда Поттер понял, что уже поздно что-то делать. Тем временем Гермиона даже не подозревала о страстях, кипевших вокруг неё, и спокойно шла вперёд, не зная о том, что сейчас её по всей школе разыскивает озверевший Том Риддл. Для Тома то утро началось совсем иначе. Он потянулся, наслаждаясь ощущением тонких пальчиков, блуждающих по его коже. Соседи ещё вечером покорно удалились из комнаты и он смог вдоволь насладиться обществом надоедливой, но очень даже красивой наследницы Розье. Она опустила голову на его грудь и поцеловала в шею, заставив парня довольно зажмуриться и пропустить сквозь пальцы её шелковистые волосы. Это было единственной причиной, по которой Риддл до сих пор терпел её общество. И оно, признаться, того стоило. Девушка прижалась к нему покрепче и обняла обеими руками. Он вдохнул сладковатый запах клубники и положил руку ей на спину, словно заявляя на неё свои права перед невидимыми собеседниками. Парень был крайне доволен собой — пусть смотрят, пусть видят, что эта девушка, прекрасная чистокровная аристократка, обожает его, именно его, Риддла, а не какого-то там Блэка. И он был уверен в своей правоте — Малфой ухлёстывает за рыжеволосой красавицей уже несколько лет, даже уговорил отца договориться с кланом Розье о помолвке, но девушка всё ещё только и делает, что смотрит на него высокомерно и демонстративно фыркает при виде него. А перед Томом она скакала над задних лапках. Ластилась, целовала, нежничала, как могла, и это всё к нему — к нищему полукровке-сироте. Это невероятно льстило его самолюбию и приносило внутреннее удовлетворение. Его любили, его уважали, ему поклонялись. Это было всем тем, чего не хватало Риддлу раньше. Через некоторое время девушка на прощание поцеловала парня в уголок губ и скрылась, кокетливо виляя бёдрами. Том проводил её ухмылкой. Он обожал, когда другие пытались всеми силами заслужить его одобрение. Он понял, что проснулся в отличном настроении. Какую силу имели продуктивно проведённая ночь без сна и чувство полного отсутствия проблем! Позавтракав, парень вновь вернулся в комнату, чтобы заранее собрать свои вещи. Лишь оказавшись напротив полностью собранного сундука с вещами, он мягко пожурил себя за рассеянность, но даже это не смогло испортить это настроение. Как только он начал проверять, всё ли взял, ведь тогда он был немного не в себе, и это мягко сказано, в комнату влетела счастливая Валерианна, весь вид который буквально кричал о том, что произошло нечто чудесное. Рассудив, что и для него эта новость, скорее всего, должна оказаться хорошей, парень приготовился к радости. Как и ожидалось, девушка не смогла долго молчать и спустя несколько секунд выпалила: — Грейнджер не вернётся в Хогвартс! Негромкое шуршание в отдалении смолкло, а пульс Риддла замедлился. Он почувствовал, как лёгкая полуулыбка сползает с его красивого лица, и Розье тоже это заметила. Она осторожно спросила: — Всё нормально? Том! — вскрикнула она, так и не дождавшись ответа на вопрос. Парень тряхнул головой, силясь избавиться от наваждения, и ответил вопросом на вопрос: — Это точно? Розье кивнула и поспешила рассказать подробности, ибо она разрывалась от желания поделиться свеженькой сплетней. — Да! Она сама рассказала это Лаванде из гриффиндора. Она не сказала причину, но все уверены, что это никак не связано с учёбой, ведь она заучка, — последнее слово парень уже не услышал, скрываясь в коридоре. Валерианна посмотрела ему вслед недоуменно, но решила не обращать внимание, даже когда ревность больно уколола её в сердце. «Она грязнокровная страшила, а я прекрасная чистокровная нимфа, так что у неё нет никаких шансов — от моего Тома она получит лишь ненависть и презрение, как и всегда,» — мысленно успокоила себя Розье и это, как ни странно, сработало. Несмотря на то, что слизеринка была спокойна, где-то неподалёку вновь поднималась буря.