Демон

И вот она, одной рукой

Несмотря на то, что Гермиона любила учиться, даже по её мнению эти каникулы пролетели слишком быстро. Мама украдкой утирала слёзы, напоследок обнимая дочь. Они всей семьёй стояли на перроне неподалёку от той самой колонны, через которую она могла попасть на платформу «девять и три четверти». Она часто возвращалась домой на рождественские каникулы, но никогда не видела, чтобы женщина так грустила. — Пожалуйста, вернись живой, — попросила миссис Грейнджер и Гермиона сразу всё поняла. Она обняла мать сильнее и ответила куда-то в её пальто:

— Обещаю. Женщина немного расслабилась и, в последний раз поправив зимнюю куртку дочери, отпустила её. Зайдя в вагон и найдя свободное купе, девушка решила не искать подруг и поговорить с ними уже в школе. Она скинула тёплую куртку и, взмахнув палочкой, сделала воздух вокруг себя теплее. Поездка была недолгой, но выматывающей, и Гермиона, сев, с удовольствием вытянула ноги и тихо вздохнула. Идти куда-то категорически не хотелось. Как же всё-таки хорошо, что она отказалась от должности старосты! А то сейчас бы сидела и куковала в вагоне старост. Возможно, стоило сделать это хотя бы ради того, чтобы попробовать выпросить у Макгонагалл отдельную комнату, но её вовсе не прельщала ответственность. За эти годы она привыкла отвечать только за себя и не хотела даже думать об ответственности. Хотя, перспектива проживания в Башне Старост манила к себе, и, возможно, она могла бы… Впрочем, до этого момента ещё надо дожить. Во время поиска кареты она встретила Милли и Мелани и решила поехать с ними. Они не виделись всего две недели, но Гермиона соскучилась по своим подругам. Они пытались вытрясти из неё больше подробностей каникул, но девушка не далась и не рассказала им про визит Тома Риддла. Она была уверена в том, что после этого и они станут пророчить им совместное будущее, чего Гермиона очень не хотела. После визита Риддла не прошло и дня, в который миссис Грейнджер не упомянула о слизеринце. Фактически, он незаметно протискивался в каждый их разговор. Гермиона не понимала, как за такое короткое время он сумел настолько сильно полюбиться её маме, что она говорила о нём так часто. Нет, разумеется, Риддл был красивым и, как и многие двуличные сволочи, на редкость обаятельным, но ведь это не повод всегда его упоминать! В последний раз к маме в гости зашла её подруга. Так в разговоре с ней Гермиона выяснила, что у неё есть очень красивый жених, а также вежливый и умный. Девушка чуть не сгорела со стыда, а потом попыталась образумить маму, применив тяжёлую артиллерию. Она сказала о том, что он часто угрожал ей и её друзьям, а женщина лишь отмахнуть: «Это он любя». От воспоминаний девушка тихо взвыла. Многие ученики, сидящие неподалёку, обернулись на неё и по их лицам Гермиона поняла, что они мысленно покрутили пальцем у виска. Впрочем, девушка давно научилась не обращать на подобное внимание. Спокойно продолжив есть, она вновь задумалась. Как ей теперь общаться с Роном? Скосив глаза, девушка попыталась разглядеть рыжеволосого Уизли, и поперхнулась, когда увидела, что он смотрит прямо на неё с каким-то необъяснимым чувством, но больше всего оно походило на… Вожделение? Парень вдруг покраснел и отвернулся, вдруг заинтересовавшись активным разговоров соседей. Гермиона улыбнулась и опустила голову. Что бы это значило? Неужели Рон наконец заинтересовался ей, нужно было поступить как… легкомысленная девица? В то время Уизли любовался девушкой. Сейчас, с этой лёгкой полуулыбкой, она выглядела ещё красивее, чем тогда, когда набросилась на него с поцелуями. Он не мог поверить в это, что на фоне Грейнджер — такой разной, чуть ранее страстной, а сейчас нежной, Лаванда Браун просто меркла. Он уже не хотел видеть ни блондинку, ни ещё кого-либо, кроме Гермионы Грейнджер. Неужели он влюбился? К счастью, она подошла и сама поцеловала его, а значит — он ей нравится. И она ему тоже нравится. Значит, надо действовать. Но Рон не знал, как поступить. Подойти и пригласить на свидание? Или лучше сделать это более романтично? Через пару минут на плечо гриффиндорки легла тяжёлая рука. Девушка, в то время пившая тыквенный сок, чуть не подавилась и отставила стакан в сторону. Ну, кого там опять нелёгкая принесла? — Здравствуй, Гермиона, — чувственно, но очень громко сказал главный ловелас всея Хогвартса. Девушка выпучила глаза, как и весь Большой Зал, но Поттеру хоть бы хны. Он продолжил: — Перед каникулами были распущены слухи о том, что ты уезжаешь навсегда, — как будто она этого не знала. — Признаться, в тот момент моё сердце разорвалось. Я не был готов к тому, что ты уедешь, а мы так и не сможем поговорить по душам, — он говорил, как заправский актёр. — Я рад тому, что ты всё-таки вернулась и я смогу наконец сказать тебе о том, что скрывал долгие годы, — всё женское население Хогвартса, исключая Гермиону, которая всё ещё не отошла от потрясения, замерло. — Ты мне нравишься, Гермиона. И я хочу, чтобы ты стала моей девушкой. Ты согласна? — с придыханием спросил парень. Девушка промолчала потому, что даже если бы и хотела промямлить что-то в ответ, то не смогла бы. Она покачала головой, встала из-за скамьи и выскочила из помещения под недоуменные взгляды девушек и ненавидящий — Поттера. Это был отказ? Эта тварь посмела отказать ему, Гарри Поттеру? Она опозорила его на всю школу! С горящими щеками он вышел вслед за ней и поднялся в гостиную гриффиндора, предполагая, что она пойдёт именно туда. И не ошибся. Из-за того, что он бежал, девушка не успела зайти. Поттер остановил её и зарычал: — Как ты посмела, дрянь? Как? — он потряс её, как куклу. Девушка ошарашенно посмотрела на него, удивлённая его грубостью. И почему всем так нравится хватать её за руки и ставить синяки? Неужели по ней кажется, что она не понимает словами? В конце концов Гермиона решила действовать осторожно, чтобы этот придурок не додумался кинуть её в стену. — Твоё предложение было довольно заманчивым, но слишком неожиданным. Кажется, это немного отрезвило парня и он отпустил девушку. Она потёрла руку и поморщилась — кажется, скоро там вновь появится синеватое пятно. — Ладно. Я понимаю, — он благосклонно махнул рукой. — Ты, наверное, нежная девочка и хочешь цветов и конфет? Долгих ухаживаний? Что ж, будет тебе это, — он кивнул самому себе и унёсся в неизвестном направлении. Гермиона смотрела ему вслед с гримасой отвращения. «Неужели он действительно думает, что я посмотрю на него после всех этих долгих лет оскорблений? Никогда не думала, что Поттер окажется таким непроходимо тупым, » — подумала она и зашла в гостиную. Она села на ближайший диван и её лицо растянулось в радостной улыбке при одном только воспоминании о лице Рона. Она была уверена, что этот жаждущий взгляд был предназначен именно ей, и никому другому. «И не Лаванде», — ревниво подумала девушка и поджала губы. Лаванда была красивой и умело следила за собой, но Гермиона была лучше неё по многим критериям. Она была умнее и вернее, а также не являлась такой ветреной и легкомысленной. Рон, который зашёл в гостиную и тут же покраснел, заметив сидящую в кресле девушку. Она задумчиво покусывала губу, и от этого зрелища на его лбу выступили бисеринки пота. Он невольно вспомнил, как она поцеловала его. Ситуацию усугубляло то, что он с недавнего времени прекрасно знал, какие мягкие у неё губы. Парень задохнулся и судорожно поправил воротник рубашки. Ему нужно проветриться, чтобы не потребовать у девушки, которая его даже не заметила, продолжения банкета прямо сейчас. Он вылетел из гостиной и оставил гриффиндорку недоуменно озираться и гадать о том, кто здесь сейчас был и не показалось ли ей. Пожав плечами, она вновь расслабилась и встала. По пути в свою комнату Гермиона подумала о том, что по какой-то причине все сразу заинтересовались ею. И это в основном началось с того момента, как она приоделась на бал. Может быть, вовсе не стоило это делать? Или не стоило целовать Рона? И вообще, с чего она вдруг приглянулась Поттеру, который, кажется, ненавидел её даже сильнее, чем Риддл? Риддл. Его действия были самыми интригующими. По сути, он ничего такого не делал — не предлагал ей стать его девушкой, как Поттер, не краснел при виде неё, как Рон, но он всё равно вёл себя странно. Она сама не понимала, чем отличалось поведение тогдашнего Риддла от поведения Риддла нынешнего. Скорее всего, ничем. Или же оно наоборот ухудшилось. Сейчас он угрожает ей смертью родителей, пытается её убить, но всё равно что-то не даёт ей покоя. Или же нет? Или же… она сама придумывает это. Видит то, что хочет видеть?
Гермиона ужаснулась. Нет, такого не может быть. Возможно, она заразилась этим от мамы, ведь та говорила о слизеринском поганце слишком много — больше, чем Гермиона может безболезненно вынести. Риддл был ужасным человеком, возможно, хуже всех, кого она встречала в своей не такой долгой жизни. Конечно, многие слизеринцы были ужасными, но Риддл всегда занимал бесспорное первое место. Почему же тогда она слишком много думает о нём и далеко не всегда её мысли о том, насколько он мерзкий? Нет, разумеется, она не думала о том, какой он красивый, привлекательный и тому подобное, да и не мечтала об их совместном будущем, как мама, но это всё равно было ненормальным. Да и поведение Риддла всё же немного настораживало. Например, она до сих пор не нашла логическую причину тому, что Риддл убил Энди. При одной мысли о своём кавалере на балу её сердце сжалось. Она до сих пор не могла перестать думать о нём и, наверное, никогда не простит себе его смерть. Несмотря на то, что она была честна с собой и была уверена в том, что он никогда не нравился ей также сильно, как Рон, но он был очень милым и добрым. Его добродушное лицо то и дело всплывало в памяти. Безумно больно терять таких людей. Но зачем нужна была эта смерть Риддлу? Чем Унди помешал мерзавцу? Неужели тем, что находился рядом с ней, Гермионой? Но почему? В глубине души она догадывалась, но не хотела верить в это. Скорее, не то что не хотела — не могла. Возможно, это было бы иначе, но ведь он пытался убить её! Это никак не входит в понятие влюблённости. Значит, это не влюблённость. Но что? «Значит, всё-таки ненависть. Другого и быть не может», — вдруг девушка разозлилась на саму себя. Что она там вообще себе напридумывала? Влюблённость, конечно! Том Риддл не умеет любить, а если и умеет, то точно не её. И к лучшему. А испытывала ли она что-либо к слизеринцу? Скорее всего, нет. Возможно, ненависть, но сейчас поутихла и она. Если раньше между ними было бешеное противостояние, которое метало искры во все стороны в радиусе ста метров, то теперь она понимает, на что он способен, и, как ни странно, побаивается. Не то чтобы сильно боится, но остерегается. Риддл определённо был опасен. Вдруг девушка споткнулась и громко вздохнула. В последнее время она стала слишком много думать о мальчиках, и совсем забыла об уроках! Как такое могло произойти? Может быть, она слишком много времени провела с Лавандой и Парвати? Если легкомысленность передаётся воздушно-капельным путём, эта версия имеет шанс на жизнь. Несмотря на явно весёлые мысли, она поднялась в свою комнату и взяла одну из книг, которую взяла ещё до каникул, чтобы почитать. Ей на руку сыграло то, что мадам Пинс доверяла ей и разрешала брать с собой книги на каникулы, чтобы девушка не скучала, ведь женщина знала, что книги были её единственными друзьями. Гермиона улыбнулась, вспомнив Милли и Мелани. Теперь уже не единственными. Девушки стали очень близки и она была рада тому, что наконец смогла обрести настоящих подруг, пусть и поздно. Они рассказывали, что познакомились в поезде и с того момента практически не расставались. Иногда их дразнили из-за имён на одну букву, но это, конечно, ничуть не надломило их крепкую дружбу. Опять же, она обрела подруг довольно поздно, но это не делало её радость слабее. Придя в библиотеку, девушка учтиво поздоровалась с мадам Пинс, на что та ответила сдержанным кивком, и уселась на самое дальнее кресло. Обычно здесь никого не было и этот диванчик был её своеобразным убежищем — здесь мало кто сидел потому, что ничего интересного на ближайших полках не было. Котлы, котлы, и ещё раз котлы. Их пропорции, их применение, их составы… Скукота смертная. По пути она захватила книгу о человеческих эмоциях — что-то наподобие маггловских книг по психологии. Она была удивлена тому, что волшебники вообще пишут подобное, но невольно увлеклась чтением и нырнула в книгу с головой. Всё было написано немного пафосным языком и какой бы феминисткой Гермиона не была, она думала о том, что эта книга могла быть написана только женщиной. Слишком много внимания уделено романтике. По всем признакам, она была влюблена в Рона, но это девушка знала и без этой книги. Также сам Рон испытывал к ней некое притяжение, которое, цитируя книгу, она «могла бы развить». Гермиона улыбнулась. Возможно, стоит попытаться. К ней подкралось сладостное чувство, которое приходило всегда, когда она начинала думать о Роне и мечтать. Возможно, если бы она почувствовала чужой взгляд, полный чего-то тёмного, она смогла бы всё изменить. Но она была слишком погруженной в мечты и позже поплатилась за это.