Демон

Берет невеста молодая.

Разозлённая Гермиона поднялась по лестнице в свою комнату, даже не включая свет. Зайдя, она тут же стянула с ног каблуки и закинула их в дальний угол. Её ярости не было предела. Что произошло с её родителями? Как такое вообще могло произойти? Во что превратилась её жизнь? Риддл чертовски раздражал её фактом своего существования. Как вообще земля носит такого отвратительного человека? Он посмел явиться в её дом после того, как попытался убить её, а ещё он мило разговаривал с её мамой спустя несколько дней после того, как шантажировал Гермиону её смертью. Это было просто бесчеловечно и девушка не понимала, как можно быть таким отвратительным лицемером и не умереть от разорвавшейся совести, как от разорвавшегося аппендикса. Если бы у неё хватило силы воли, она бы сейчас пошла и придушила его подушкой, но она не была такой же, как этот подонок — она не хотела убивать, и не могла делать это с лёгкостью, руководствуясь лишь своими негативными эмоциями. И даже если бы Риддл действительно убил её родителей… Она не уверена в том, что в таком случае смогла бы ответить ему тем же. Хотя, Гермиона надеялась, что ей никогда не придётся испытать это. За размышлениями девушка не услышала звук открывающейся двери и поняла, что не одна, лишь когда практически почувствовала чужое дыхание и вдохнула терпкий аромат одеколона. Невольно она задышала чаще, пытаясь распознать этот запах. — Нравится? — смеющийся голос около её уха. Девушка пискнула и отпрыгнула, свалившись с кровати. Сдавленно застонав от боли в пояснице, она нащупала кнопочку и нажала на неё, тем самым включив ночник. Свет резко ударил в глаза, заставив Гермиону зажмуриться. Открыв глаза, она увидела насмешливый взгляд. Неожиданно Том подал ей руку, но она, проклиная свою гордость и кряхтя, поднялась сама. Он улыбнулся и сказал: — Я зашёл пожелать тебе доброй ночи и сладких снов, а ты… Как некультурно, мисс Всезнайка, — он нарочито укоризненно покачал головой и поджал губы. В тот момент он был настолько похож на Макгонагалл, что Гермиона не удержалась и издала смешок, тут же закрыв рот рукой. Он обозвав её всезнайкой и назвал невежливой, а она хихикает, как дура! Её щеки запылали от гнева и смущения. Она выдавила из себя возмущенное: — Ты! Крокодил! Теперь смеётся уже Том. — Крокодил? Серьёзно? — игриво спросил он, нисколько не злясь. «Слишком хорошее у него настроение сегодня. Не к добру это, » — подозрительно подумала Гермиона. — Да! — гордо ответила девушка, вскинув подбородок. — Такой же страшный и ужасный! И жестокий! И людоед! Том вскинул бровь, и улыбка чуть сползла с его лица. — Думаю, ты слишком много выпила сегодня. Давай, пора в кроватку, — он потянул её ближе к постели, но девушка вырвала руку и взбесилась. — Я не пила! Он медленно начинал злиться. — Да ладно? А кто выдул половину той бутылки вина? Я? Гермиона чуть покачнулась, подтверждая его слова. Возможно, ей действительно не стоило пить так много вина. Но оно было очень вкусным — одновременно сладким и горьким, и что-то оно ей напоминало. Интересно, что? Устало вздохнув, парень одним движением посадил Гермиону на кровать и сказал тоном, не терпящим возражений: — Ложись спать. Она с горем пополам нашла в себе силы съязвить: — Ты спишь в одежде? Парня это немного развеселило. — Ты действительно хочешь узнать это? Алкоголь медленно, но верно затуманивал её разум и она ответила: — Да! Тихий смешок. — Можешь помечтать или посмотреть сны, но тебе это не светит. Её клонило в сон и Гермиона медленно меняла положение с сидячего с лежащее, но всё же нашла в себе силы ответить полусонным голосом: — Почему это? Её глаза закрылись и ответ она уже не услышала. Да и не было никакого ответа, потому что её собеседник и сам не знал, что сказать. Посмотрев на спящую гриффиндорку, он присел на краешек кровати и вытащил из-под её тела одеяло. Он решил не переодевать девушку по двум причинам: во-первых, он ей не нянька, а во-вторых, вряд ли в таком случаем он пережил бы утро, потому что оскорблённая до глубины души грязнокровка наверняка прибила бы его. Закутав её, парень встал и вышел, тихо закрыв за собой дверь. В доме было тихо — все уже спали, а значит и ему пора отдохнуть. Комната была очень уютной и тёплой, похожей на царские хоромы — полной противоположностью его унылой комнатёнки в приюте. Вспомнив пейзаж его жилища на ближайшие две недели, парень сморщился. Разумеется, он мог остаться в Хогвартсе, как делал все прошлые годы, но в этот раз поганый Долохов решил остаться в Хогвартсе, чтобы подбить клинья к какой-то смазливой пуффендуйке. Нет, Том признавал, что девочка была хороша, но из-за этого он был вынужден вернуться к старухе Коул. Обычно слизеринцы уезжали домой и Том оставался в гордом одиночестве и куковал в пустынных подземельях, но сейчас чёртов русский наверняка проносит алкоголь и бухает в компании этой самой девочки. В общем, Том решил не терпеть это и уехать, о чём уже пожалел. Легче было бы убить Долохова, чем жить в этом приюте. Несмотря на то, что он был на редкость красивым, многие приютские девочки до сих пор смотрели на него с подозрением, страхом и затаённой ненавистью. Они выжидали момента, чтобы напасть, но Том не собирался облегчать им задачу. Пусть делают, что хотят, ведь им всё равно никогда не справиться с ним. Ведь он маг, а они лишь жалкие магглы. Беззащитные, глупые. Они никто по сравнению с ним. Внезапно он подумал о магглах, которые спали этажом выше. Смог бы он их убить, если бы Грейнджер ослушалась и ушла из школы? Том был уверен — смог бы. Конечно, на данный момент у него не было опыта, ведь он собирался навестить своих родственников и в случае чего применить крайние меры, но почему-то был уверен в том, что способен на убийство магглов. Риддл не знал, в чём причина такой уверенности, да и не хотел знать. Зачем сидеть и гадать, думая о том, почему он не такой, как все? Да и если при убийстве Уэста его голос немного дрожал, когда Том приказывал василиску напасть, после этого его охватило чувство лёгкости, которое подталкивало его к величию. Он даже и не думал о том, что путь к нему прокладывается трупами, но даже если так, он был готов. В конце концов, за всё нужно было платить, и он был готов заплатить. Наконец, пришла очередь Гермионы. В его мыслях она занимала отдельное место. В последнее время он совершенно перестал понимать, что и зачем он делает по отношению к ней. Конечно, он точно знал, что ненавидел эту грязнокровку, но разве то, что он не хотел её отпускать из Хогвартса, было связано с ненавистью? А если это не ненависть, то к чему можно отнести эти чувства? В глубине души парень знал предположительный ответ, но не хотел в это верить. Он был Тёмным Лордом, а в будущем планировал стать величайшим тёмным волшебником всех времён и народов. Он не мог иметь слабостей и не имел права испытывать что-либо, кроме отрицательных эмоций вроде ненависти и ярости. Но грязнокровка приводила в движение все те механизмы в душе, о существовании которых он даже не подозревал до последнего момента. Он и раньше мог считать каких-то девушек красивыми, но никогда красота не приводила его в странное состояние между трансом и восхищением. Том смог признать это только тогда, когда уже во второй раз его пульс участился при виде грязнокровки в платье. Тогда она была красивой и похожей на сказочную принцессу, а сейчас она выглядела игриво и даже… дерзко? Как описать то, что делало с ней это облегающее красное платье без бретелек? И что это зрелище делало с ним? Некоторые парни из Слизерина говорили про то, что они любят своих девушек, но никогда не говорили, что они при этом испытывали. Как это определить? По чему измерять степень этой самой любви? И в конце концов они никогда не говорили, что хотят убить своих девушек. А он очень хочет убить Грейнджер. И даже сейчас, когда он размышляет о том, любовь ли это, если бы ему позволили, он бы подошёл и заавадил бы её, даже не раздумывая. Значит, это не любовь? И не ненависть? А что тогда? Также он никогда не задумывался о том, зачем убил Уэста. В целом, он ничего ему не сделал, а ещё он был чистокровным и вовсе не тупым, как, например, тот же Уизли. Что заставило его пойти на это? От размышлений у Тома заболела голова. Перевернувшись на бок, он попытался уснуть, но навязчивый стук в висках не давал это сделать. Парень вздохнул и пожалел о том, что ему ещё нет семнадцати и он не может вылечить себя волшебной палочкой, а ведь он читал про основы колдомедицины. Как жаль. Хотя… Том поднялся с кровати и подошёл к небольшому рюкзаку. Осторожно вынув оттуда короткую палочку, он замер. Стоит ли? Конечно, палочка была левой, но он ещё не пользовался ей, ведь приобрёл в Лютном только вчера.