Демон

. С тех пор как мир лишился рая,

Гермиона и подумать не могла, что время до первого сентября пролетит так быстро. И если раньше она обычно с нетерпением ждала этого дня, то теперь пребывала в сомнениях — а правильно ли она поступила, выбрав профессию преподавателя? Конечно, она очень любила этот предмет и действительно знала его на «Превосходно», но хватит ли этого для того, чтобы быть достойным преподавателем? Макгонагалл категорически заявляет, что хватит, но Гермиона всё равно сомневается. Пока первокурсники входят в Большой зал, она сама чувствует себя ничуть не лучше этих маленьких напуганных детей.

Профессор Слизнорт сидит рядом, поэтому замечает, как дрожат её руки, и ободряюще улыбается девушке. Он склоняет голову и шепчет: — Не волнуйся, Гермиона. В конце концов, это ведь только первый день и сегодня даже нет уроков. Гермиона кусает губы и отвечает: — Я боюсь реакции других старшекурсников. В конце концов, многие из них знали меня. Как они отреагируют? Они оба устремляют взгляды на зал и понимают, что Гермиона была права — абсолютно все, кроме самых маленьких, смотрят на девушку и парня, сидящих рядом, с изумлением и непониманием. Она невольно переводит взгляд на соседа и зло поджимает губы, когда видит, что он абсолютно расслаблен и даже ухмыляется, глядя на стол своего бывшего факультета. Гермиона смотрит на стол Слизерина и видит, как кому-то строят глазки старшекурсницы. Хотя, почему «кому-то»? Макгонагалл тоже заметила это и укоризненно покачала головой. — Том, они теперь твои ученицы. Парень обезоруживающе улыбнулся и ответил невинно: — Я это знаю, да и у меня есть любимая девушка, — и посмотрел на девушку. Гермиона отвела взгляд — он снова брался за своё. Слизнорт немного напрягся — он всё ещё помнил ту историю с пыточным заклинанием и не понимал, откуда вдруг внезапно возникшая влюблённость. Бывшая гриффиндорка понимала его — она и сама бы не поверила, если бы… Нет, она в это не верит. Профессор Макгонагалл же наоборот счастливо улыбнулась — она была рада за своих лучших учеников и была твёрдо уверена, что они в будущем будут составлять прекрасную пару. Наконец, все первогодки дошли до стола преподавателей и Минерве пришлось встать и выйти к ним, держа в руках свиток. Гермиона с тоской посмотрела на шляпу — она всё ещё верила в то, что если бы гадкий кусок ткани распределил её на Когтевран, всё бы было совсем иначе и куда более приятнее для неё самой. Тем не менее, это уже не изменить и остаётся лишь с болью в сердце наблюдать, как какая-то шляпа, пусть и разумная, решает судьбы детей и в некоторых конкретных случаях беспощадно рушит их. Будь её воля — она бы и вовсе не проводила это распределение, потому что, опять же, Шляпа может и ошибаться, как в её случае, а того, что она пережила, в особенности во время первых курсов, она никому не пожелает. Наконец, распределение закончилось и все ученики расселись за столы своих факультетов. Диппет довольно оглядел зал, встал и громко кашлянул. Все взгляды тут же обратились к нему. Девушка невольно восхитилась — старшие курсы действительно немного побаиваются директора, особенно после случая с исключением Лаванды Браун. — Уважаемые ученики! — громогласно произнёс он. Тишина. — Первым делом я хотел бы поздравить первокурсником с зачислением в Хогвартс и посоветовать им, как обычно, хорошо учиться, а также слушаться учителей и старост. После дежурного объявления о запрете походов в Запретный лес, мужчина хитро улыбнулся и сказал в заключение: — И напоследок, я хочу рассказать об изменениях в преподавательском составе. Гермиона побледнела. Она не ожидала такого, ведь раньше директор никогда не делал подобные заявления в начале года, а ведь профессор Морти пришёл на третьем году её обучения в школе. «Ох уж этот Диппет!» — подумала девушка возмущенно. — Том, Гермиона, пожалуйста, встаньте, — ласково обратился он к своим бывшим ученикам. Риддл уверенно поднялся, красиво улыбаясь, отчего женские вздохи со стола Слизерина стали ещё громче, а вот Гермиона вела себя куда более скромно — она неуверенно поднялась, но всё же сохранила нейтральное выражение лица. — Том и Гермиона были старостами школы и лучшими учениками этого времени в прошлом году, а сейчас они являются преподавателями. Том будет преподавать Защиту от Тёмных Искусств вместо профессора Морти, который теперь преподаёт в Ильверморни, а Гермиона — Древние Руны. После речи директора на столах появилась еда и многие вежливо захлопали. Гермиона и Том опустились на свои места и молча принялись за еду, как и все в зале. Спустя некоторое время все дети медленно разошлись, а девушка проскользнула вслед за ними, стремясь затеряться в толпе. Она знала, что, если не успеет, её обязательно поймает профессор Макгонагалл и заставит рассказывать о том, как продвигаются её отношения с Риддлом, и поэтому убежала. Разумеется, она была не против попить чай с бывшей преподавательницей, но что она скажет в ответ на эти расспросы о слизеринце? После того случая он по каким-то странным, понятным только ему, причинам, оставил девушку в покое и особо не навязывался, лишь каждый раз, когда они встречались в коридорах, буравил её взглядом. Это всё ужасно нервировало, и в конце июля девушка плюнула и улетела на море, чтобы отдохнуть. Вернувшись спустя две недели, она не встретила ничего, кроме приветственного кивка, и после этого долго смотрела ему вслед, приоткрыв рот. Она думала, что Риддл вновь пригрозит ей убийством за то, что она сбежала, пусть и на время, но ничего не произошло. Гермиона не понимала, что с ним происходит, а после разозлилась на саму себя и умчалась в комнату, чтобы выпить чаю и успокоиться. Вот и сейчас он практически не обращал на неё своё внимание, а Гермиона гадала, почему это происходит. Она дошла до своей комнаты и лбом прикоснулась к двери. Скорее всего, она никогда не сможет понять, что творится в голове у Риддла. Или сможет, но только в том случае, если он сам ей объяснит. Да и не нужны ей объяснения этого морального урода! Девушки зло выдохнула и открыла дверь, но не успела войти — её перехватили. Гермиона поморщилась — стальная хватка была знакомой. Стоило ей прошипеть возмущенное: — Отпусти, больно, — как её тут же отпустили и даже, кажется, отошли на пару шагов. Она обернулась и спросила холодно: — Что тебе надо? Парень невинно улыбнулся. — Я думал, что ты скучала. Гермиона даже задохнулась от возмущения. — Ты ошибся. Тот лишь пожал плечами в ответ с совершенно равнодушным лицом. — Нет так нет. К слову, Макгонагалл зажала меня в тёмной нише и пригрозила, что если я не поймаю и не отведу к ней тебя, то… Девушка вспыхнула. — Не надо меня никуда отводить! — выпалила она и убежала под насмешливым взглядом бывшего слизеринца. Тот лишь покачал головой и вошёл в свою комнату. Пока девушка шла к кабинету своего декана, она уже успела тысячу раз пожалеть о том, что наплела Макгонагалл чёрте что про их с Риддлом неземную любовь. Разумеется, она пожалела об этом уже тогда, когда поняла, что он тоже будет преподавать в Хогвартсе, но сейчас её досада разрослась до вселенских размеров. Летом преподавательницы трансфигурации не было в школе и всё было вполне мирно, но сейчас он в первый же день под неведомым предлогом вызвала её к себе в кабинет. Гермиона практически на сто процентом была уверена в том, что это так или иначе связано с Риддлом. «Хватит думать так о профессоре! С чего я вообще взяла, что это как-то связано с Риддлом? Может быть, она просто хочет обсудить дела насущные!» — мысленно укорила себя девушка, но, несмотря на это, в свои же мысли почему-то не верилось. Перед тем, как войти, девушка осторожно постучала в дверь и прислушалась. Может, она передумала? Или так устала, что сразу же уснула? Или её к себе вызвал директор Диппет? Или… — Входите. Гермиона обречённо выдохнула и вошла. Кабинет Макгонагалл ничуть не изменился, что было совсем неудивительно. Всё те же цвета, всё та же скрытая гриффиндорская натура даже в самых незаметных на первый взгляд вещах. Гермиона улыбнулась. Она была рада тому, что хоть что-то осталось прежним. В отличие от неё самой. Её усадили за стол, налили тёплый чай и велели рассказывать, а не строить грустное выражение лицо. Девушка устыдилась — неужели она действительно делает несчастный вид? Но профессор махнула рукой и посмеялась: — Успокойся, я просто пошутила. Но твоё непростое душевное состояние действительно заметно при более тщательном рассмотрении. Или я слишком хорошо тебя знаю.
Гермиона замялась. А что она могла рассказать? Не о том же, что они не общались всё лето и вообще друг друга ненавидят и Риддл вновь пытался её убить, а она его в ответ тоже чуть не похоронила. — Я не знаю, о чём рассказывать, профессор. Ведь вряд ли то, что я скажу, понравится Вам, а я действительно не хочу, чтобы Вы расстраивались, — призналась девушка. Женщина усмехнулась. — Глупости. Моё любопытство всё равно сильнее меня. Гермиона покачала головой и вновь приготовилась врать. — Наши отношения слишком сложные. Выяснилось, что он всё ещё не готов и вряд ли когда-нибудь будет готов принять моё происхождение, а также мой факультет, характер, и меня в целом. Я уже и не знаю, что ему от меня нужно и зачем мы вообще начинали эти непонятные отношения, но… Девушка запнулась, увидев, как погрустнело лицо Макгонагалл. Она тоже расстроилась — было жаль, что она так повлияла на настроение женщины. — Я понимаю тебя, Гермиона, — внезапно сказала она доверительно. Гермиона невольно вскинула брови. — Что? Женщина глубоко вздохнула и ответила: — Однажды я попала в похожую ситуацию. Я влюбилась в парня, который жил с нами по соседству, но он был магглом… Мне пришлось делать выбор, о котором я… Жалею. Действительно жалею, Гермиона. Девушка сглотнула и спросила осторожно: — Ваш пришлось выбирать между своей любовью и магией, да? Макгонагалл грустно улыбнулась проницательности своей ученицы и кивнула. — Да. Моя мама долгое время обманывала моего отца, притворяясь обычной магглой и пряча палочку, а когда она не смогла сдерживаться и всё рассказала… Я уже была и папа не ушёл, конечно, но наша семья уже никогда не была такой, как прежде. Впрочем, она и не была идеальной — мама всю жизнь скучала по волшебному миру. Гермиона покачала головой. — Честно говоря, я не представляю, как можно сделать подобный выбор. Ведь магия — это суть волшебницы, но любовь… Макгонагалл ответила с печалью в голосе: — Да. Как видишь, я всё-таки выбрала магию. Она внезапно спохватилась: — Но у тебя совершенно иная ситуация, а мораль моей истории для тебя такова — всегда слушай своё сердце. Я его не послушала. Надеюсь, что ты не совершишь ту же ошибку. Гермиона опустила глаза в пол. — Я знаю, что говорит мне моё сердце, но… Это неправильно, профессор Макгонагалл, так не должно быть, — внезапно выпалила она. Женщина понимающе кивнула. — Я знаю, Гермиона, я знаю. Но выбор всё же за тобой. Ты самостоятельно должна разобраться с собой и принять правильное решение. Тем не менее, я ещё раз скажу тебе — всегда слушай своё сердце, и ты будешь счастлива. Гермиона уходила от декана Гриффиндора в глубокой задумчивости. Тем временем Том сбросил мантию, и придирчиво осмотрел белоснежную накрахмаленную рубашку, которую уже умудрилась испортить одна из поклонниц-слизеринок. Разумеется, он не собирался так близко общаться со своими ученицами, но ведь они были такими навязчивыми, а он, как настоящий джентельмен, был не в праве отказать даме. Оставалось лишь надеяться на то, что на это закроют глаза из-за того, что он всего лишь на год или два старше этой девушки. Тем не менее, сейчас его заботила совсем не та белокурая красотка. С ней он всегда может разобраться, а на данный момент были проблемы с гораздо более серьёзной и неприступной особой. Всё лето он гадал, как вести себя с Грейнджер, и в конце концов решил на время перестать обращать на неё внимание, чтобы подумать над ситуацией и наконец перестать совершать импульсивные и совершенно абсурдные поступки. В родительский дом он так и не вернулся — просто не смог, хотя и хотел увидеться с Мэри. К слову, та наверняка, если бы могла, слала бы ему письма каждый день, но Том был рад тому, что она не могла этого делать — иначе бы он рано или поздно сдался и навестил бы её. Тем не менее, отчасти это было даже хорошо — он действительно очень долго думал и… Так ни к чему и не пришёл. Но что он мог сделать? Разумеется, самым правильным вариантом была Амортенция, но как же не хотелось превращать Грейнджер в безропотную влюблённую куклу, потому что таких вокруг него всегда хватало. А она была особенной, и разрушать эту «особенность» искусственно созданной зависимостью вовсе не хотелось. Хотелось, чтобы она стала зависимой от него самостоятельно, но вот добиться этого будет… непросто. Да, лучше он скажет себе «непросто», чем «невозможно». Ведь ничего невозможного нет, не так ли? Пока Том думал о методах воздействия на упрямую гриффиндорку, Гермиона пила успокоительное и пыталась понять, что же ей делать дальше. Она не хотела признавать это, но после этого разговора с профессором Макгонагалл прятаться от очевидного уже не было смысла. Она действительно в каком-то смысле была… Как же это назвать? В своё оправдание девушка могла сказать, что это началось намного раньше, чем на шестом и курсе, просто Гермиона успешно игнорировала это чувство всё это время. Её всегда интересовал Риддл — своей холодной красотой, своим умом, своей властным характером. Всем. Но почему эти чувства не смогли убить все эти ужасные вещи, которые делал Риддл по отношению к ней? Ведь люди не могут прощать подобное. А Гермиона, оказывается… Нет, не может. Она не простила его и вряд ли когда-нибудь простит, но почему-то это ничего не меняет. Но как она могла пронести это чувство сквозь то, что ей сделал Риддл? Сквозь угрозы, боль и попытки убийства? Как? Но даже если она и испытывает к нему что-то, ведь у него всё равно ничего этого нет. Риддлу она нужна, но только потому, что видит в нём лишь чудовище. По сути, сначала он хотел её просто устранить, и… Она говорит это себе уже не в первый раз, но, тем не менее, она дура. Самая настоящая дура, потому что в последний он хотел её убить, но Гермиона ему помешала. И почему она постоянно упускает это, словно считает это незначительным? А ведь это обстоятельство действительно имеет значение. По сути, она даже и не знает, чего он хочет. Хватит думать. Нужно спать — завтра будет тяжёлый день. И к чёрту Риддла! Она не ошиблась — завтрашний день действительно обещал бы тяжёлым, о чём свидетельствовал полный класс любопытных. Гермиона даже удивилась, когда зашла в помещение и поняла, что оно полностью заполнено. Она ещё раз заглянула в расписание и вновь увидела «Гриффиндор-Слизерин», как и десять раз до этого. Посмотрела на учеников и снова наткнулась на обилие красных и зелёных галстуков. Но этого ведь быть не может! В прошлом году здесь сидели от силы человек десять — большинство слизеринцев, и то в основном были слизеринки, которые хотели лишний час провести рядом со своим кумиром по имени Том Риддл. Неужели все пришли посмотреть на то, как ведёт урок вчерашняя ученица-гриффиндорка? Девушка внезапно занервничала. И почему её самым первым уроком был совмещенный «Гриффиндор-Слизерин» у семикурсников? Не иначе как какое-то проклятие. Гермиона еле нашла в себе силы пройти по классу, гордо приподняв подбородок и выпрямив спину, и этим заслужила уважительный свист как со слизеринской стороны, так и с гриффиндорской. Девушка понадеялась на то, что никто не заметит, как она покраснела. Тем не менее, она понимала, что это было не просто так — её образ был совершенным. Никакая одежда не украшала её так, как красивые приталенные платья. Конечно, оно было в строгих рамках учителя — строгое, закрытое, но оно идеально контрастировало с дорогой мантией из «Твилфитт и Таттинг», аккуратными туфельками на каблуке и загорелой кожей. Также одна из смутно знакомых Гермионе гриффиндорок прошептала изумлённо: — Вы только посмотрите на её волосы! Гермиона удручённо выдохнула — она понимала, что этим двум факультетам поможет только врач из отделения Мунго для душевнобольных, и решила сразу поставить всех на место, чтобы знали, с кем дело имеют. — С моими волосами что-то не так? — вежливо спросила она у класса и увидела, как некоторые поражённо качают головы. — Может быть, Вы ответите на мой вопрос, мисс… Блэйд? — она целенаправленно исказила фамилию девушки и удовлетворилась тем, как перекосилась лицо гриффиндорки.
Та процедила: — Это не по учебной программе, профессор…. Грайнжар? Гермиона лишь холодно улыбнулась в ответ на ответное искажение. — Грейнджер, мисс, — любезно просветила ученицу она, и на мгновение словно задумалась, а после её словно осенило, и весь класс понял, что зря Блэд огрызнулась на профессора. — Вообще, я хотела сделать этот урок сугубо знакомством, так как он у всех нас в этом году первый, но раз уж Вы так стремитесь к знаниям…. Похвально, кстати. Гермиона увидела обречённость в глазах большинства своих учеников и улыбнулась ещё шире и добрее. Определённо, она поспешила с выводами. Этот год будет весёлым.