Несносный

Глава 29. Охота и неохота.

Неслышно ступая, Он подкрадывался к жертве. Потенциальный завтрак, явно левой пяткой правой ноги, то есть местным филиалом органа интуиции, почуявший неладное, тревожно заозирался по сторонам. Но Он – Хищник. Он знает, как выждать время, как неслышно подкрасться так, чтобы малейшим звуком не спугнуть свою жертву. Вот и сейчас Мясо, вдоволь наозиравшись по сторонам и так и не заметив Его, качественно слившегося с местностью, успокоившись, продолжило свой путь. Путь, который неизбежно и прямой дорогой приведёт Главное Блюдо прямо на стол к Хищнику...
Жертва всё увеличивала и увеличивала скорость, громко и с явным трудом продираясь через заросли кустарников. Ах, какая глупая, наивная и крайне шумная жертва!.. То ли дело Он... Он, как истинное дитя природы, передвигался легко и плавно, грациозно двигаясь в древнем как мир и завораживающем до дрожи в кончиках пальцев танце охоты, танце смерти...
Завтрак ненадолго притормозил, явно выбирая, в каком направлении ему двигаться дальше. Напасть?.. Нет, ещё слишком рано... Между Ним и Едой было каких-то четыре метра. Он преодолеет это расстояние парой стремительных, молниеносных и неслышных прыжков. Но... Ещё слишком рано. А Он всегда испытывал огромное удовольствие от самого процесса охоты, выслеживания и, особенно, нападения. Ни один готовый завтрак не смог бы заменить ему всего того невыразимого спектра чувств, который испытывает истинный хищник, выслеживающий жертву.
Его шаги тихи, его передвижение по лесу больше напоминает плавное скольжение, а различить его среди деревьев практически невозможно. У его жертвы просто-напросто нет шансов выжить. Но ведь таков мир! Выживают сильнейшие. И вполне закономерно, что именно он, – сильнейший из сильнейших, конечное звено пищеварительной системы, самый стремительный, ловкий и быстрый, – будет не только среди выживших, но и среди сытых и весьма довольных жизнью.
Жертва вновь огляделась по сторонам. Подчиняясь своим инстинктам хищника, он сильнее припал к земле, хотя это, в общем-то, было вовсе и не обязательно: Завтрак глуп и наивен, а Он – хитёр, быстр и силён. Да к тому же различить Его в этом лесу, который он знает лучше любой жертвы вообще и данного конкретного мяса в частности, дело практически невозможное. Он – лишь еле заметная тень на земле. Он неотличим от окружающей природы, ведь он и есть идеальнейшее её порождение, её дитя. Однако же осторожный хищник – сытый хищник. И поэтому Он лишь сильнее припадает к земле, неотрывно наблюдая за своей жертвой и тщательно подмечая малейшие изменения в её состоянии.
Наконец, Мясо продолжило своё движение. Он, практически ползком, последовал за ним. Скоро... Скоро Он нападёт. Жертве не уйти от Него, ведь Он идеален, необыкновенен, прекрасен и смертелен. А если уж Он поставил перед собой какую-то цель, или выбрал жертву... Ничто не сможет помешать ему добиться своего. Ничто не сможет остановить его. Ничто. И никто.
Жертва, будто бы почувствовав, что весёлая и беззаботная песенка её жизни плавно перетекла в похоронный марш, замедлилась. Да и к чему ей бежать от неизбежного? А Он неизбежно получит то, что хочет, получит на завтрак Мясо. Ведь Он – хищник, всегда добивающийся своих целей. Вне зависимости от того, какие планы ещё пытается там строить его глупая жертва.
Всё замедлявшееся и замедлявшееся Мясо, наконец, остановилось. Вот он, идеальный момент для нападения. В один изящный, красивый и очень-очень грациозный прыжок, Он, совершив поражающий воображение по своей стремительности и молниеносности манёвр, преодолел то незначительное расстояние, что ещё отделяло его от тщательно отобранной и выслеженной жертвы. Мясо уже фактически попало в его когтистые лапы. Ничто не спасёт Завтрак от уготованной им для него судьбы главного блюда. Никто не сможет помещать Ему, истинному Хищнику... Никто. И ничто.
Мягко приземлившись, Он, было открывший пасть для решающего укуса, так и не смог её закрыть. Грациозно вытянутые в прыжке лапы вместо Мяса натолкнулись на землю. Что это ещё такое?! Он так не играет! Куда делась его жертва?!
– Ммм... Диего, кисонька, а ты, как бы, чего эт вдруг распрыгался, а?.. – Медленно повернув голову в сторону, он обнаружил с лёгким удивлением смотрящего на него теперь уже не завтрака. – Бедный мой котёночек! Совсем заскучал, да? – Подойдя к Нему, профессионально ускользнувшая больше не жертва ласково почесала Его за ушком. Хм... А, может, и хорошо, что его охота сегодня была такой неудачной? В конце концов, только это Мясо умеет так приятно чесать за ушком, что просто мурр как хорошо. – Но ведь это же не повод открывать сезон охоты на хозяев, да? – И за другим ушком... Мурр... Да, всё-таки действительно не стоит это Мясо того, чтобы на него охотились. Хотя, впрочем, какое ж это Мясо?! Так, одни кости... А он Кот, а не пёс какой-нибудь, он такое не ест. Так что всё-таки действительно стоит вычеркнуть эти Кости из его рациона. По крайней мере, на некоторое время... – Ладно, я подумаю, чем тебя занять можно будет... – Эй, куда это подлые Кости собрались?! Немедленно возвращайтесь и продолжайте чесать ему шейку! – Диего... – Произнесли Кости с лёгким укором, глядя на решительно обхватившие только было почти убранную назад руку лапы. Ну что за наглость! Этот подлый незавтрак был удостоен столь высокой чести коснуться Его, такого совершенного, красивого и грациозного, да как он только смеет пытаться откреститься от подобной привилегии?!
Легонько чмокнув его в нос, Кости, спокойно убрав руку из его по идее железной хватки, скрылись в неизвестном направлении. Сиё столь поспешное отбытие незавтрака заставило Его задуматься о, возможно, несколько преждевременном исключении немяса из его рациона. Но окончательному формированию меню на обед помешало внезапное появление прямо из воздуха Мяса. Такое большое, такое сочное, такое явно вкусное Мясо... Оно, ни о чём не подозревая, попрыгало куда-то вперёд. Ну и вегетарианцы с ними, с костями! Сейчас у него есть задачи поважнее: выследить, поймать, съесть... Но Он – хищник. Он владеет этим древним как мир искусством охоты в совершенстве. И ни одно мясо не сможет уйти из его сильных когтистых лап. Ни одно...

Всё началось с того, что часов эдак в десять мне вдруг резко понадобилось прогульнуться по лесочку. Все ребята, естественно, ещё очень крепко спали, и пытаться их разбудить было и бесполезным, и небезопасным, и в принципе абсолютно ненужным действом, кое они наверняка на тяжёлую и явно похмельную голову приняли бы за особо опасное и уголовно наказуемое деяние, требующее немедленной расправы над этим редкостным идиотом. Но, впрочем, мне всё это было абсолютно безразлично: погулять по лесу я не только мог, но и собирался в одиночестве. Так что, мельком отметив факт отсутствия проснувшихся лиц в данной конкретной местности, я очень спокойно и неторопливо отправился куда и собирался.
На десятом метре моего тернистого и кустистого пути мне почему-то внезапно показалось, что за мной кто-то идёт следом. Сначала я было очень удивился, что кому-то вдруг тоже очень захотелось именно со мной и именно в это время прогуляться по подобным местам, а потом насторожился, так как вспомнил, что ещё метров так пятнадцать назад все мирно спали и намерения просыпаться, вскакивать и красться за мною по пятам не обнаруживали, поэтому я и решил перестраховаться и осмотреться. Осмотр местности дал свои положительные результаты практически немедленно, что и немудрено: Диего киса большая и заметная, раскраской сильно контрастирующая с окружающей средой, да к тому же ещё и крайне шумная. Правда он этого, кажется, не знает... Но это и не столь важно. Окончательно убедившись, что никакой угрозы мне никто не представляет, я спокойно двинулся себе дальше в том же направлении. За мной, шумля и гремля чем только можно, нельзя и ещё чуть-чуть, начал вроде как красться кот. Вначале я наивно верил, что он тут просто ходит за мной следом, так как делать ему больше абсолютно нечего, а ходить хвостом за хозяином хоть и не ахти какое развлечение, но всё лучше, чем спать целый день, хотя это утверждение и весьма спорно. Но мои наивные чаяния явно были по ритуальному барабану вождю племени диких котов Диего Хитрохвостому, вышедшему на узкую и кустистую тропу войны, которую я как раз сейчас, создавая максимальное количество шума, и прокладывал. Пробиваясь через заросли и стараясь контролировать краешком бокового зрения преследующего меня буквально по пятам охотничка, я то увеличивал скорость передвижения, то намеренно замедлялся. Один разок я даже оглянулся, посмотрел прямо на припавшего к земле и уверенного в своей невидимости тигрёнка, постарался не заржать и двинулся дальше заниматься общественно полезной тропостроительной деятельностью. Постепенно мне начала надоедать эта чрезмерно тихая охота а-ля на грибы, и я постарался идти помедленнее, а вскоре так и вообще остановился. По идее, зная моего чрезмерно игривого котёнка, можно было уже довольно скоро ожидать его коронного косолапого прыжка. Вообще-то Диего очень красивый тигр. Такой... Ну, в общем, очень красивый. Вот только отчего-то задние лапы у него какие-то повышенной криволапости, что становилось особенно ясно видно именно тогда, когда он начинал прыгать. Вот и сейчас, присев пониже, помахав из стороны в сторону хвостом, прицелившись и наконец-то решившись, Диего, смешно расставив лапки, совершил прыжок из расчёта сразу и в полёте попытаться на меня напасть. Но его расчёты несколько не учитывали моего нежелания пачкать мантию о землю, поэтому в момент проявления косолапости котёночка я благоразумно решил отлететь подальше.
– Ммм... Диего, кисонька, а ты, как бы, чего эт вдруг распрыгался, а?.. – Тигрёнок, медленно повернувшись, поднял на меня свои огромные, честные, чистые и добрые глазищи. Ну, как и за что на такого заиньку можно злиться или обижаться?! Вздохнув о тяжкой судьбине несчастного и чрезмерно одинокого котёнка, которому положительно, постоянно и решительно нечего делать, я почесал его за ушком, легонько чмокнул в носик и поспешил удалиться по своим делам, наколдовав разобиженному из-за недостатка внимания котяре напоследок глуховатого и подслеповатого глухаря в качестве моральной компенсации за то, что ему таки снова не удалось попробовать вампирятину. Оставалось только надеяться, что хотя бы слегка прихрамывающую, мало чего видящую и очень плохо слышащую птаху Диего поймать таки сможет...
– Гэбриэл! – Стоило мне только показаться в уже успевшем проснуться лагере, как на мне тут же повисла моя девушка.
– Джинни! – Сымитировав её интонации повышенной жизнерадостности, проворковал я, обняв её посильнее.
Она, встав на цыпочки, легонько чмокнула меня в губы, после чего выжидательно посмотрела мне в глаза.
– Ты что-то хотела? – Покрепче обняв её, я состроил на лице выражение понедоуменней. Она, слегка пожав плечами, задумчиво спросила, как у меня дела. – Отлично! Когда рядом со мною ты, моё настроение просто не может быть плохим, все дела отходят, отплывают и отпрыгивают в сторонку, а солнышко греет гораздо сильнее, ведь ему помогает освещать всё вокруг такой яркий лучик света, как ты. – Вдохновенно сказав это, я, ещё раз глянув ей в глаза и чмокнув её в щёчку, начал задумчиво поигрывать с её немного растрёпанными после сна волосами.
– Правда?.. – Я рассеянно кивнул, делая вид, что настолько увлёкся, что даже и не замечаю, что ей от меня что-то очень надо, и уж тем более я даже примерно не подозреваю, чтО именно ей от меня вдруг так срочно понадобилось. – Но это всё лишь слова... Все вы, мужчины, горазды красиво говорить. – Я возмущённо покачал головой в знак отрицания истинности этого крайне субъективного суждения. Ведь это не так! Далеко не все парни способны красиво ухаживать, засыпать комплиментами и художественно вешать лапшу на уши! Это, знаете ли, достаточно редкий талант! – Вот если бы ты доказал все эти слова каким-нибудь делом... – А вот мы и перешли наконец-то к главному. Я, не без доли сожаления оставив её волосы в покое, уточнил, каким именно делом. – Ну, я не знаю... Скажем...
– Скажем, ради тебя я готов сказать при всех Снейпу, что он – редкостный красавчик и что единственное, что портит его внешний вид – это одежда исключительно чёрного цвета, а вот если бы он начал носить, скажем, голубый или розовый, то...
– Нет, этого не надо! – Скривившись, Джинни, то ли для большего эффекта отрицания, то ли дабы отогнать куда подальше образ Снейпа в одежде подобной расцветки, поспешно помотала головой. – Но вот если бы ты дал всем ребятам антипохмельное зелье, я бы, наверное, убедилась, что ради меня ты...
Я преувеличенно тяжко и печально вздохнул.
– Хорошо. Ради тебя... – Она просияла. Я же продолжил свою мысль. – Только ради тебя! – Она заулыбалась ещё радостней. – Только и исключительно ради тебя я обязательно раздам всем ребятам это зелье... – Она чмокнула меня в щёку, и только было собралась ускакать сообщить радостную весть, как я снова продолжил мысль. – ...как только оно у меня будет.
Она удивлённо на меня посмотрела и тут же поспешила напомнить, что как раз вчера ребята варили это самое зелье и...
– И пусть уж они наконец-то перестанут так неумело прятаться и выйдут сюда. В конце концов, ты-то ведь почти не пила и просишь зелье не для себя.
Из-за леса, из-за гор... Ну, или просто из леса и из-за всяких кочек появились те самые играющие в прятки лица. Эх, вот на кого надо было охотиться Диего! Таких бы он поймал даже быстрее, чем когда-то Владислава или того же глухаря-инвалида, кои не столь различны меж собой.
– Так, для начала я хочу сказать, что я никого пить не заставлял и огневиски в вас силой не вливал, так что то, что кто-то плохо себя сейчас чувствует является только и исключительно виной этого человека. А раз ваша вина, то и ваши проблемы. Если вы не смогли вчера сварить нормальное зелье, то либо майтесь головной болью, либо варите его сейчас. Рецепт вам кто-нибудь из непьющих или правильно сваривших подскажет. А, и раз уж я обещал Джинни, то можете не сомневаться: на Рождество я вам всем подарю по упаковке этого зелья. Благодарю за внимание. На этом у меня всё.
Я наигранно вежливо поклонился и вальяжно пошёл разбирать лагерь, оставив возмущающихся ребят наедине со своей совестью в лице Гермионы, которая на данный момент была моей пусть и единственной, но зато какой ярой и активной сторонницей.
Вообще, если уж быть хоть немного честным, то антипохмельное зелье у меня в запасах где-то было. Но, во-первых, пусть ребята помучаются, им полезно, а, во-вторых, мне было так неохота куда-то лезть, где-то искать эти флакончики с зельями, да ещё пришлось бы и вспоминать, какие именно колбочки я под это дело задействовал... Так что, с чувством гордости осознавая собственноручно сделанную гадость, я просто начал заниматься общественно полезным делом по разборке вчера наскоро разбитого лагеря.

Если бы меня кто-нибудь спросил, какая, на мой взгляд, самая быстролетающая птица на земле, я бы без раздумий ответил: "время". Вот и сейчас, легко взмахнув парой практически идентичных крыльев, состоящих из несильно отличающихся перьев-дней, время долетело практически до самого Рождества, а если уж быть более точным, то до рождественских каникул.
Всё сегодняшнее утро Владислав был крайне нервным и дёрганным, а также считал просто своим долгом каждые пять минут спрашивать у меня, как он выглядит и какое впечатление производит, на что я, задолбавшись повторять по сто раз одну и ту же красивую лесть, наконец честно ответил, что выглядит он как нахохлившийся индюк перед брачным периодом и что на неподготовленную публику он произведёт просто непередаваемое и даже под обливиэйт незабываемое впечатление. Высказывание моего истинного мнения на удивление помогло всем: и мне полегчало, и он наконец таки соизволил хоть немного успокоиться и одеться попроще.
– Ну, наверное, пора... – Неуверенно отойдя от зеркала, произнёс профессиональный вампирюга, успевший за весьма непродолжительный промежуток времени попить и попортить много моей крови. Я, не веря своему вдруг свалившемуся счастью, энергично закивал, подтверждая, что выходить нам уже действительно и давно пора, даже несмотря на то, что подлые часы, до того как их кто-то сейчас чисто случайно подвёл, почему-то считали, что у нас ещё было целых пятнадцать минут времени в запасе.
– Ты просто замечательно выглядишь! Всё, пойдём уже...
Ещё раз неуверенно обернувшись на зеркало, Владислав уточнил, действительно ли я так считаю.
– Ну, конечно же! Тебя в таком наряде крайне трудно не заметить...
И вот, наконец-таки, свершилось чудо: мы перенеслись к штаб-квартире Ордена Феникса. Дом Сириуса... Мне очень не хотелось в него заходить. Мне непередаваемо не хотелось видеть все эти лица, мне не хотелось... Да, в общем-то, мне ничего сейчас не хотелось. Но у Владислава наконец-то, после стольких весьма одиноких столетий, может нормализоваться личная жизнь. Не могу же я подвести его, нагло кинув одного прямо у самого порога дома!.. Или могу?.. В конце концов, как весьма справедливо утверждал Адам Смит, эгоизм – чувство весьма полезное и даже практически прекрасное, так почему бы сейчас стратегически вовремя не поддаться ему? Ведь это же не я обещал профессору Дамблдору свою посильную помощь в борьбе с притихшим Тёмным Зайчиком, так что...
Но, как будто бы почувствовав всеми органами и филиалами органов интуиции моё дезертирское настроение, Владислав, уже собравшийся и полностью успокоившийся, успел позвонить в дверь прежде, чем я стартовал в направлении "куда подальше". А жаль...
В дверях нас встретил весёлый и жизнерадостный Артур Уизли, с которым я постарался как можно более вежливо поздороваться, в конце концов, я ведь всё ещё являюсь официальным парнем его дочери.
– Молодцы, что пришли пораньше! У Молли как раз почти готов обед, сейчас все сядем... – Почти готов обед, говорите?.. Вот, вроде бы, такое мелкое и практически незначительное событие, а дезертирское настроение почему-то и куда-то уже успело дезертировать. Вот в чём я сейчас был абсолютно уверен, так это в том, что на приготовленный миссис Уизли обед я останусь. Стопудово...
Так как сегодня был будний день, то, соответственно, в штабе особо никого не наблюдалось. Кроме пришедшего на обед Артура Уизли и его жены здесь находились только Ремус Люпин и Нимфадора Тонкс, знаменательное знакомство с которыми как раз должно было состояться на кухне перед обедом.
Первой появилась Тонкс. Только ступив на кухню, она, мельком глянув на Владислава, почему-то споткнулась на ровном месте. Эх, говорил же я ему так не расфуфыриваться...
– Благодарю... – Пробормотала она слова благодарности успевшему из-за своей нечеловеческой скорости подхватить её вампиру.
– Не стоит благодарности, мисс... Миссис... – Владислав медленно и досконально оглядел её снизу доверху. Тонкс, несколько раз сменив цвет волос, под его взглядом начала непроизвольно корректировать фигуру до супермодельных стандартов.
– Мисс Тонкс. – Он галантно поцеловал её ручку, отчего она уже просто беспрерывно начала менять в самых что ни на есть широких диапазонах расцветку волос. А ещё мне почему-то казалось, что она постепенно увеличивает размер груди. Хотя... Может, мне это и просто казалось.
Их милую беседу прервал Ремус, устало спустившийся откуда-то со второго этажа. Только войдя в помещение и потянув носом воздух, он вдруг тихо зарычал. Чёрт, а вот об этом я абсолютно забыл...
– Что ты здесь делаешь, кровопийца? – Вся его усталость куда-то испарилась, он весь как будто бы подобрался, прямо как для решающего, смертельного прыжка.
Владислав же, мельком на него взглянув, презрительно бросил: "Knurre nicht... Pudel", после чего повернулся и продолжил прерванную приходом оборотня беседу. Я, признаться, не очень хорошо знаю немецкий язык, можно даже сказать, что я его вообще не знаю, как, впрочем, наверняка его не знал и Ремус. Но если я понял, что Владислав сейчас по-немецки предложил пуделю не ворчать, то оборотень, наверное, не понял смысл первых двух слов, но зато слишком хорошо понял смысл последнего, так как вдруг как-то очень по-звериному зарычал и кинулся прямо на вампира. Эх, всё-таки надо было мне слушаться Адама Смита!..


________________________________

Knurre nicht... Pudel (немецкий) – Не ворчи... Пудель.

Адам Смит – шотландский экономист XVIII века, один из создателей классической политической экономии.