Good morning fuck

эпта

flashback. К вечеру пятницы на улице морозит нещадно, а снег сыпет массивными хлопьями, стремительно набирая слой значительной толщины. Юнги, который «преспокойно» сидит себе в машине, постоянно одергивает руку, чтобы посмотреть на время, но ни через пять минут, ни через тридцать никого не наблюдается. Только тогда, когда хочется уже послать все нахуй и поехать домой, раздается глухой стук. Шатен по ту сторону мнется на месте, пытаясь тем самым согреть ноги, а Юнги специально не торопится открывать дверь — пусть помучается немного. В этом с братом они похожи, да.

— Ты опоздал, — Мин ежится от хлынувшего в салон ледяного воздуха и на автомате прибавляет печке тепла. Чонгук дрожит не меньше — из-за резкой разницы температур и небольшим страхом перед Юнги. Его реакция — это то, что реально тревожит.

— Отец задержал, — перестав копошиться, серьезно отвечает Чонгук и протягивает блондину неизвестную для него баночку синего цвета. — Вот причина, — парень кивком указывает на предмет в руке.

Юнги, как и всегда, осторожен донельзя и где-то с полминуты только внимательно осматривает неизвестный объект. Чонгук даже не вякает и терпеливо ждет, когда блондин в кои-то веки заберет себе эту баночку да спросит, наконец, в чем дело. Но Мин вместо этого въедается ядовитым взглядом в черные глаза напротив и сканирует Чонгука от и до. Впрочем, малыш оказывается «чист».

— Это другие таблетки. Где те? — Юнги забирает баночку себе и даже не смотрит в содержание, потому что нихуя не смыслит и доверять Гуку попросту не может.

— То, что он пил раньше — верный билет туда, — Чон указывает пальцем вверх. — К тому же, они очень вредные и не дают никаких шансов на выздоровление. Ему нужны реально действующие лекарства, и эта баночка — путь к выздоровлению.

Мастерски прорекламировав синюю баночку, Чонгук тщательно всматривается в тонкие черты особо бледного лица, но Юнги настолько «нечитаем», что понять его реакцию невозможно от слова совсем.

— В чем подвох? Ты вроде как не питаешь теплых чувств к моему брату, но помогаешь. Обращаешься к отцу, у которого наверняка помимо тебя хуева туча дел, и, честно, я даже готов сожрать свою шапку, если ты не… — Юнги, прервавшись, перестает глядеть на свои руки и лекарство в них; блондин переводит на Чонгука взгляд, в котором нечто большее, чем просто зрительный контакт — не описать словами. И Чона пригвождает к месту. С него срывают маски, одну за одной, разрывают их на части, чтобы больше никогда не мог воспользоваться.