Good morning fuck

вайс

«Quand les portes sont closes, Pourquoi se retourner? Entre les épines et les roses On s’aime comme on s’oppose. Faut-Il se pardonner?».

###

Flashback.

  Запах дезраствора выедает слизистую, жжется в носу, горечью сглатываясь с каждым склизким комком. Тэхен застывает у регистрационного окна, напрочь забывая, о чем нужно попросить улыбчивую женщину за компьютером. Между лопаток болезненно тянет, отдается левее и ниже, до самого края, а затем простреливает, стоит ему произнести его имя.

«Господин Чон Хосок очнулся сегодня утром и сейчас должен проходить процедуры».

Это сумасшествие, иначе не назовешь нежданные слезы, затертые чуть ли не до дыр щеки: Тэхен успел проплакаться в мужском туалете, тихо-тихо, обтирая лицо туалетной бумагой, умываясь ледяной водой после. Его кожа раскраснелась и ужасно саднит, но то, как он сейчас выглядит — не важно, главное, что всю ту боль, которую он бы мог свалить на Хосока, парень оставил в себе. В очередной раз. Зная наперед, что выкашляет, выплачет, так или иначе, избавится ото всего этого; а Хосок — не избавится, таков он. Путь до палаты кажется бесконечным от осознания того, что он очнулся, но, вероятно, не ждет. Не надеется больше ни на что. Врачи скажут, что он сломлен. Что требуется психологическая помощь, поддержка и вся та ересь, которая отодвинет рамки — в том-то и дело, что только отодвинет, — рано или поздно он захочет нанести себе вред. Своему телу. Потому что души нет и не было. Он находится в шестьдесят пятой палате, на втором этаже, при отделении хирургии. Тэхен не идет — плывет сродни приведению, не понимая, зачем и почему он снова здесь, готовый помочь и принять все. Впервые у него в мыслях нет Юнги — для него попросту не осталось места, а вымазывать светлое существо в черноте — это последнее, что Тэхену хочется. Если так получится, что Киму не удастся убежать от прошлого, с любимым прокурором придется конкретно так попрощаться. Выбежавшая медсестра узнает постоянного и единственного посетителя, говорит Тэхену, что Хосок вернется с процедур через несколько минут и разрешает подождать в палате. Ким еле-еле кивает головой, заторможено соглашаясь, и затекает внутрь пропахшего спиртом и бинтами помещения, натыкаясь тут же на нейтральный взгляд Хона-младшего. Они здороваются молча, кивками, и не успевает Тэхен присесть на табуретку рядом с кроватью Хосока и спросить Сонмина о том, как там продвигается дело, как детективу поступает звонок прямиком с полицейского участка. Хон не выходит из палаты, ведь Тэхен тоже в одной лодке с ними, так что нет никакого смысла от парня скрывать правду. Хотя… Лучше бы Тэхен не знал обо всем этом… Хосок застывает на входе. Он все, блять, прекрасно слышал и, видя сейчас, как Тэхен смотрит на него, с какой жалостью и тяжестью вздыхает, наверняка волнуясь ЗА НЕГО, Чон не выдерживает. В полной тишине доходит до кровати, облокачивая на нее свои костыли, ложится с трудом, не без помощи все того же Тэхена, и первым же делом начинает говорить о том, как проебался сам и как могут проебаться те двое прокуроров, если им не помочь. У Хона, не преувеличивая, шок на все ебало, потому что Хосок рассказывает о том, что Чжао Тай наверняка теперь охотится на своего нерадивого, глупого сына, потому как его легкомысленность и отсутствие алиби представляет реальную угрозу для отца. Чону не было известно, что есть еще и клуб в Тэгу, но он утверждает, что со стопроцентной вероятностью малыш будет там (добавил в конце, что теперь знает, куда ездил Лиен с этим придурком). И если туда заявится небезызвестный Мин Юнги вместе со своим еще более известным начальником, сынок об этом разузнает на раз плюнуть — план не провальный, но рискованный, когда не знаешь, что действительно тебя ждет.