Миноари всегда был умным, смелым, решительным и сильным духом и телом омегой. Он старался контролировать в себе такие чувства и эмоции, как гнев, зависть, обиду и раздражение. Потому что ни к чему хорошему, как правило, они не приводили.
Но беременность, очевидно, выбила его из колеи.
Растущему внутри ведьмы маленькому лисёнку или кабанчику, кажется, нравились расшатанные нервы его отца. Иначе Седжин обьяснить это не мог, потому что:
- Ты можешь не глотать так громко?
Зло прошипел южанин, кутаясь в меха на их ложе. За стенами шатра бушевала недавно начавшаяся метель, поэтому все жители Шаро с самого утра укрывались в своих жилищах.
- Но я ничего не...
Как можно более спокойным тоном попытался возразить альфа, что и так уже ходил рядом с супругом исключительно на цыпочках и не дыша.
- Нет, ты глотаешь. Свою слюну. И я слышу это.
Закипая от внезапно накатившего на него раздражения, огрызнулся лиса.
- Может, мне ещё и дышать перестать?
Тоже начиная злиться, взглянул на мужа Седжин.
- Отличная идея.
Ни секунды не раздумывая, ответил кабану Мино.
Седжин сжал челюсти, наравне с кулаками.
Вдохнул. Выдохнул. Успокоился.
- Хорошо, я буду глотать потише.
Ведь альфа его любил.
Резкие смены настроения к омеге пришли не сразу. Лишь луну назад. И Седжин стойко держался, понимая, что это все временно. Все же его муж на сносях и его телу из-за этого тяжело. Мино всегда был остр на язык и характер. Но раньше это было в меру и по-делу.
Наверное, за эту поверхностную холодность, обострённое чувство ответственности и внимательность к другим, Седжин его и полюбил. Ещё тогда, в темном лесу, будучи совсем юным мальчишкой.
Будь здесь сейчас Намджун или Асами, они бы точно не упустили возможности посмеяться над ним. Мол, совсем размяк, альфа. Ковром под ним стелешься и рад тому до слюней.
А сами-то. Пф, хуже детей.
Седжину сложно открывать свою душу и чувства. Он не такой человек. Он Северянин. И телом и разумом. Холодный. Влечённый животными инстинктами и своей сущностью. Он не тот, кто будет бросаться словами. И в вечной любви больше одного раза клясться не станет. Сказал однажды и все. Полно. Ведь раз сказал, значит, то правда. То навсегда. Мино в этом его никогда не винил и не упрекал. Всегда знал, какой он. И принимал. Да и признаваться в том, что на самом деле в сердце, Седжину рядом с этим омегой никогда и не надо было. Ведь он, его ведьма, кажется, все на свете видит и знает. Особенно его, кабана, душу.
