Маринетт уже и не знала, что делать. Она с тоской глядела на зимний город, который ковром расстилался на многие мили. Трагедию ко всей картине ещё добавлял холодный, пронизывающий до самых костей, ветер. Кутаясь в тоненькое пальто, девушка перестала обращать внимание на онемевшие пальцы рук, смысла что-либо предпринимать уже не было. Одним словом — сломалась. Маринетт готова вот-вот обессиленно упасть на колени и уснуть вечным сном, только бы больше не видеть окружающий мир.
Причиной её грусти послужила смерть лучшей подруги — Али. После того, как она утром постояла возле могилы, внутри всё словно оборвалось. Не существовало больше радости на Земле, сплошная тоска и горечь в груди.
Усталость, накопившаяся за последнюю неделю, давала о себе знать. Но девушка упорно стояла на крыше и смотрела куда-то в кромешную даль. Тихо напевая себе под нос одну из песенок, напоминавших об Але, Маринетт старалась заглушить все чувства.
— Как мне дальше быть? Осталось лишь душу продать.
Маринетт обессиленно опустила голову и с силой стиснула пальцы в кулаки. На смену тоске пришла дикая злоба. Прокручивая в голове тот самый злосчастный день, Маринетт мысленно проклинала всех и вся. За что? Почему? Но больше всего она злилась на себя. И причин для этой злости действительно было предостаточно. Но ее очень сильно волновало странное чувство вины, что так усердно трепыхалось в ее грудной клетке, оно не давало девушке думать рационально, ощущались лишь печаль и жгучая тоска…
Глупо, конечно, жалеть о том, что произошло. Глупо терзать себя мыслями, которые никогда не вернут Алю, но так становилось легче. Будто тиски в груди ослабевали и давали возможность дышать свободно.
Любой на её месте давно вернулся бы домой и уже там продолжил свои мысленные терзания, но в последнее время юная леди окончательно замкнулась в себе, не находя места собственной персоне. Отец покинул этот мир еще пять лет назад, а мать стала потихоньку терять разум. Обе они еле-еле сводили концы с концами. Будучи девушкой решительной, Маринетт старалась уверенно вести бизнес и всеми силами помогать матери, выходило неплохо, но и не идеально. Однако жить в собственном трехэтажном доме семья Дюпэн-Чэн продолжила. Но потеря лучшей подруги сильно подкосила Маринетт, так ещё и воспоминания о потере отца впились в ее сердце, терзая и вновь открывая затянувшиеся раны.
