Боже, храни Короля

XXIII

Отсутствие тяжёлого шлема кружит голову, из-за чего и без того мутная картинка начинает плыть. Чимин хватается руками за кирпичи, чтобы перетерпеть тошноту и головокружение, всё внутри сводит от странных ощущений, ведь жить в маске он отчасти привык. Пак видит, как Чонгук сплёвывает кровью, неестественно ссутулившись, как мотает головой, видимо, чтобы не потерять сознание. Связанный увесистыми кандалами по рукам и ногам, он шаркает босыми стопами по грязному кирпичу, его грубо подгоняют военные, гадко высмеивая своё отвращение к бывшему Королю. У Чимина внутри сердце треснувшее начинает жалобно звенеть, сжиматься, когда он видит потухший взгляд родных угольных глаз, мелькнувший всего на секунду: один из охранников на мгновение заставил Чонгука голову поникшую поднять, чтобы лишний раз посмеяться прямо в лицо, на котором, кажется, и места живого нет. Был бы Пак смелее, он бы давно бросился на тюремщиков, совсем не думая о последствиях; ему просто до дрожи в руках хотелось уничтожить каждого, избить так же, как они сделали это с названным братом, растоптать и плюнуть, посмеявшись. Но вместо этого Чимин стоит в тени, дрожа от страха, ужаса и чужой боли, которую будто всем своим телом впитывает.

Чонгука проводят буквально в нескольких метрах от него, и Пак бесшумно молится, чтобы его не заметили. Чимин поверить не может: как Чон Чонгук позволил себе опустить голову? Как позволил себе дойти до такого? Но он его не осуждает, ни в коем разе, лишь искренне сожалеет и раскаивается, ведь помочь он ему из-за своей предательской трусости не может. С самого детства ему вдалбливали, насколько мальчишка слаб и никчёмен — мать не жаловала похвалой, а отец вообще доброго слова не знал, потому что считал сына прокажённым. Мужчина не понимал, что мальчику был дан дар свыше: убеждать и подчинять себе людей, вести за собой и руководить ими. Он не умеет драться так, как это делает Юнги, не умеет мыслить также расчётливо и мудро, как Чонгук; он может слышать голоса, иногда видеть картинки будущего и бесконечно жалеть о том, что это всё не помогает никому. Чимин научился прислушиваться к своему внутреннему голосу, но сейчас он не понимает, как это может помочь вытащить Чона, которого, честно признаться, мальчишка не ожидал встретить так скоро. Без старшего он не уйдет — у Пака даже мысль подобная не проскользнула, пусть страх уже безжалостно сковал тело, а трусость пыталась задушить своими кривыми лапами.