Боже, храни Короля

XV

tedy - warning

Чуткий сон бывшего Короля Праосвена нарушает лёгкий плеск воды, когда маленький ручеёк скатывается по скалам сияющими бриллиантами и падает прямиком на водную гладь чистого пруда. Чонгук морщит нос от чего-то щекотного, по-прежнему прикрыв глаза, а после резко разжимает веки, словно и вовсе не спал. Прямо рядом с ним тихо спит беспробудным сном леодрафец, чьи высохшие золотистые волосы пушатся и лезут ему в лицо. Чон лежит так всего пару мгновений, затем аккуратно убирает свою руку, которой обнимал юношу, и немного отодвигается в сторону, отвернувшись на другой бок. Взгляд падает на воду, что будто красной в его глазах становится, а в голове мгновенно всплывают последствия их неосторожной близости.

Чонгук устал от всего, даже от ненависти к самому себе, поэтому сейчас он просто тихо жалеет о содеянном. В какой-то момент, признаться честно, ему очень хочется близости с кем-то, быть любимым и нужным кому-то; жить в этом мире абсолютно одному, ежедневно смотреть в лицо смерти на кровавом поле и понимать, что несмотря на целую армию, у него никого нет, очень сложно. Да и армии сейчас у него тоже нет. Чонгук привык к одиночеству, но попробовав на вкус чужие чувства, не хочет возвращаться к нему. Сердце болезненно сжимается, когда за его спиной раздаётся тихое сопение, и праосвенец невольно оборачивается, взглянув на Тэхёна через плечо. Тот по-прежнему сладко спит, свернувшись в клубок. Толстый мех, которым он укрыт, давно сполз вниз, поэтому медовая спина и плечи сейчас покрыты мурашками.

Сил удержаться у него нет, поэтому Чонгук, пусть и скрипя зубами, снова поворачивается лицом и упирается взглядом в россыпь родинок, напоминающих звёздное небо. Вот из нескольких получается настоящая звезда, из других можно нарисовать цветок, а те напоминают кошачьи уши. Праосвенец протягивает руку с дрожащими пальцами к этой спине, хочет дотронуться, но понимает, что если разбудит, придётся говорить о чём-нибудь. Придётся думать, что они будут делать дальше друг с другом. А сейчас у него есть шанс уйти незамеченным, пока не стало слишком поздно. Леодрафцу на чужую землю нельзя ни при каких условиях, да и биться за две головы гораздо сложнее, чем за собственную. Всё-таки Чонгук не знает, что его ждёт там, на другом берегу быстрой реки.

Он невольно вспоминает, как металось в груди его сердце, когда парень упал с лошади в руки к праосвенцам, и как оно трепетало, когда они впервые поцеловались. Чонгука воротит от этих приторно сладких воспоминаний, но сделать с собой он ничего не может, именно поэтому понимает, что пора возвращаться к военной жизни, которая запросто выбьет из него всю дурь в несколько приёмов. На золотых ключицах виднеются следы его жадных укусов и мокрых поцелуев, и в какой-то момент Чонгук понимает, что ему это нравится. Нравится быть собственником, нравится владеть леодрафцем, нравится, когда тот в беспамятстве повторяет "я твой". Единственное, что вводит его в ступор: как юноша понял его? Он ведь не разбирается в английском языке, тогда почему ответ не заставил себя долго ждать? Неясно.