Голодные игры

Часть 18

      Придурок! Дебил! Урод!

      Согласна, переборщила, он вовсе не урод. Но нахал. Как посмел меня шантажировать письмом? Вообще, какой чёрт меня дернул писать письмо для Пита? Ничего с ним страшного не случилось бы. Вытираю губы тыльной стороной ладошки. И тут же жалею об этом. Его поцелуй... нет... наш... такой знакомый и нужный, возрождающий. А я так нагло стираю эти следы.

      Ошибаюсь.

      Ничего не стёрто и не забыто. В свидетельство этого пальцами трогаю сухие губы. Легкая улыбка появляется, когда вспоминаю, как жадно мои губы были захвачены в плен его.

      Стоп.

      Отгоняю все мысли прочь... не получается.

      «Хотела ли я сказать, что я его люблю?» – нет.

      Даже подсознание недовольно смотрит на меня исподлобья, крутит пальцем у виска и говорит: «Не верю!».

      Да, вру, нагло вру сама себе. Да, хотела сказать, что я его люблю, но этот момент длился доли секунды. А потом... А потом злость на себя и на него.

      «Ненавижу?» – частично.

      «Люблю?» – тот же ответ.

      Но любовь меркнет, по сравнению с чувствами и природой их происхождения в моей голове. Меркнет, по сравнению с изнасилованием.

      Дрожь в теле ещё не прошла. Лифт как назло долго ехал, я не выдержав ожидания, пошла, спускаться по лестнице, услышав шаги, как мне кажется Пита. Блин. Зато ему повезёт, наверняка вызванный мной лифт приедет как раз тогда, когда он подойдёт.

      За то мгновение на крыше что-то поменялось. Пит словно встряхнул меня, немного упорядочил мысли, но сказать о том, что я была не права, когда хотела спрыгнуть с крыши – не могу. Я не пожалела бы об этом, если бы после смерти вообще могла о чём-то жалеть. Мои мысли, но, к сожалению, не тело, уже отторгают этого ребёнка, он ненавистен мне всеми фибрами души. Да, понимаю, он и мой тоже, по крайней мере, я его мать. Тьфу! Дурацкое слово. Не могу его к себе применить. Не могу поверить и заставить себя думать, что кто-то будет называть меня «мама». От этих мыслей не разливается тепло по коже, как у большинства женщин и девушек, которые находятся в положении. Меня от этого лишь выворачивает. Противно представить, что мама... Боже, как же мне теперь мою маму мамой называть? В голове сплошная тавтология: Мама. Мама. Мама.