Голодные игры

Часть 25

Ощутимо лишь горе. А счастье можно осознать, только когда его у тебя отняли.

Фредерик Бегбедер «Каникулы в коме»

POV Автор

      Жёсткая больничная койка, пикающий с каждым ударом сердца девушки прибор. Голубые, даже почти синие примулы в горшке на прикроватной тумбочке. Телефон, на который давно никто не звонил, лишь СМС-ки изредка высвечиваются на сенсорном экране. Его фото рядом.

      Довольно-таки приятная больничная палата, видно, что пытались создать уют: картина морского бриза на стене, большой плазменный телевизор напротив койки, небольшой диванчик, который может приютить посетителей и самым большим плюсом в этой vip-палате является огромное окно во всю стену, открывающее очаровательный вид на сад, утопающий в зелени и дурманящих ароматах.

      - Привет, Пит, я очень надеялась, что ты останешься, — девушка сладко потягивается и проводит пальцами по контуру лица парня, смотрящего на неё с фото. — Я скучала. Боялась, что ты не вернёшься, — девушка слегка презрительно поглядывает на голубоглазого улыбающегося парня. — Не оставляй меня больше, — Китнисс берёт фото с полки и целует в нарисованные губы.

      - Китнисс, ты уже проснулась? — раздаётся голос матери за дверью и последующий стук в неё.

      - Тш-ш-ш, — Китнисс прикладывает тонкий палец к губам. — Никто не должен знать, что ты здесь. Это наш маленький секрет, — девушка хихикает. — Так что не произноси ни слова, — фотография тут же оказывается на тумбочке. — Я проснулась, мам, входи, — выкрикнула Китнисс, чтобы мама её услышала.

      - С кем это ты разговаривала? — женщина тут же приоткрывает дверь и проходит в помещение палаты.

      - Ни с кем, — Китнисс не может сдержать улыбку и косо поглядывает на фотографию.

      - Как ты себя чувствуешь, милая? — женщина ласково проводит рукой по коротким волосам дочери.

      - Хорошо.

      - Живот не болит? — взгляд матери настолько проникновенен, пробирается в самую душу, заглядывает в самые потаённые уголки. Китнисс не выдерживает взгляд и отпускает глаза, теребя край одеяла в руках.

      - Нет.

      Живот не болит — душа болит, ноет. Просто до изнеможения опьянена тревогами и болью, просто погибает в беспросветном будущем, которое словно острейшие пики аборигенов поджидает её, как дикого зверя загоняет в ловушку.