Голодные игры

Часть 19

     Приглушенное освещение в зале не позволяет окружающим в полной мере рассмотреть моего лица. Это даже к лучшему. Не хочу, чтобы кто-то смотрел в мои глаза, они ведь «зеркало души», а любой заглянувший в моё «зеркало», поймёт, что души у меня нет. Для окружающих, я должна быть на седьмом небе от счастья – у меня скоро свадьба. Но я еле-еле выдавливаю улыбку для приветствия огромного множества чиновников и руководителей, которые так и норовят разузнать у меня что-то интересное по поводу моей личной жизни. Стискиваю зубы. «Не их дело!». Официант галантно предлагает мне напиток.

      Что? Шампанское? Серьезно?

      - Мальчик, принеси что-нибудь покрепче, – нет, я не старше официанта, но в связи с тем, что мне пришлось пережить, я чувствую себя старше. И да, я собираюсь напиться, а от шампанского, я быстро отойду. Наверно, в этом вопросе, мне больше помог бы Хеймитч, но его нет.

      Мои глаза безжизненные, как у куклы, даже закрываются, как у пластикового пупса, когда его переворачивают – неестественно. Больше нет задорного огонька в глазах. Пустота. Безразличие. Нет, мне не пофигу. Да, не пофигу по крайней мере, когда меня раздражают, а Сноу раздражает меня тем, что заставляет выбрать себе мужа. Бред. Мне плевать на то, что будет с его репутацией, плевать, как он будет выглядеть перед всей страной. Я не понимаю таких стандартов. Это моя жизнь, что хочу, то и делаю, почему я должна под кого-то подстраиваться? Я должна – этим всё сказано. Мне не безразличен отец, поэтому пойду на всё, что мне скажет сделать президент.

      Я так и не извинилась перед мамой. Между нами всегда такое неловкое молчание, задумчивые взгляды. Я должна извиниться, должна чувствовать вину, ведь я её выгнала из моей комнаты, накричала. Наверное, я совсем глупа... Ведь говорят, что только умный человек может признать свою ошибку и попросить прощения. Я не могу сказать таких слов маме. Нет, это не гордость. Просто пустота. Нет ничего. Ни стыда, ни даже злости на себя или на неё.

      Я должна улыбаться. Растягиваю губы в улыбке, когда ко мне подходит поздороваться Плутарх Хевенсби. Он интересуется по поводу моего мужа. «Секрет» – короткое отвечаю я, загадочно улыбаясь. Для всех секрет, а для меня и вовсе – неизвестность.

      Вытираю мокрые ладошки об шикарное красное платье (декольте которого меня смущает), пошитое Цинной.