Близость

1

Той девочкой была я —  Лина Чон. Мой брат нежно звал меня Котёнком. Он говорил, что я такая же маленькая, милая и пушистая, и также мурлычу, когда мне от него что-нибудь нужно.
Я очень любила своего старшего брата. Такие разные снаружи, мы были очень близкими внутренне. Я была точной копией нашей мамы — не высокого роста, худенькая, с длинными черными  волосами и темно карьеми  глазами, небольшим слегка вздёрнутым носиком и пухлыми губами. Не смотря на то, что я была совсем ещё ребёнком, было очевидно, что я буду миниатюрной.

У Чонгука,  черты лица настолько правильные, как буд-то его рисовал художник. Уже в подростковом возрасте брат был высоким и крепким. Я думаю, что про него можно даже сказать, что он был красив. Между нами была разница в целых одиннадцать лет, но, казалось, не существует более крепкой дружбы и преданности чем та, что была между нами. Я всегда переживала и плакала, когда папа кричал на него за любой мой проступок. Отец говорил, что обязанность Чонгука смотреть за мной и оберегать от всего. И если я проказничала, то виноват был Чонгук, если ударялась, то получал за это тоже брат. Я любила папу, но даже тогда, будучи четырёхлетней девочкой понимала, что он не справедлив к нему.

Я никак не могла понять, почему один и тот же человек настолько по разному относится к своим детям. Меня папа просто обожал. Он всегда был ласков со мной, никогда я не слышала от него ни единого грубого слова, в то время как Чонгук получал по ушам бквально по любому поводу.
Благо, наша мама никогда не делала различия между нами. Мы оба всегда были её любимыми детьми. Она, также как и я, расстраивалась и плакала, когда отец кричал на Чонгука или бил его. Но в нашей семье папа был главным, его авторитет давлел над всеми, и над мамой в том числе.

Помню, как я разбила вазу, когда лезла в кухонный шкафчик за конфетами, и папа за это отлупил Чонгука ремнём, а потом заставил собирать осколи и мыть пол.
Но брат никогда не винил меня за такое отношение к нему. Он любил и заботился обо мне всегда. Ни разу я не слышала от него слов осуждения или косого взгляда, после очередного нагоняя от отца.

— Ты ненавидишь меня? — спросила я у него, когда, стоя на коленках, он собирал осколки от той злосчастной вазы.

— Что? Нет! С чего ты вообще такое взяла? — удивлённо посмотрел на меня Чонгук.

— Потому что это я во всём виновата. Я разбила эту вазу! И вообще, мне папа не разрешал трогать конфеты до ужина, а я не послушалась. И вот, посмотри, что получилось — от обиды я начала плакать, опустившись рядом с Чонгуком и обхватив себя руками за коленки.