Мелкие кристаллики льда били по окну, что было разрисовано белыми узорами, которые застилали Чёрное Озеро. Небо перекрыла серая пелена, что так беспощадно укутала землю в белое, ледяное одеяло, оставляя пушистые снежинки на острых ветвях деревьев, концы которого точно могли пронзить метель в самое сердце, хотя она так отчаянно пыталась их укрыть, спрятать, согреть, не обращая внимания на тьму, что прикрывала сияющую луну, не бросая тщетных попыток все исправить. Как жаль, что эта метель не дождётся весны, не увидит густые, яркие листья на острых ветвях, не почувствует сладкий запах и не встретит солнце. Потому что от неё ничего не останется.
Его поцелуи казались такими отчаянными, быстрыми и влажными, потому что у них не было времени, потому что их окружала бездна, мгла, что, не зная пощады, засасывала двоих в неизвестность. Наверное, Гермионе и вправду стоило бы прислушаться к словам Уизли и не терять голову, хотя терять было, по сути, нечего. Тихие стоны, быстрые движения пальцами, что пытались расправиться с пуговицами на его рубашке и дрожь - это все, что у нее было.
Она еле слышно шикнула, когда почувствовала его пальцы на своём затылке, что взяли ее за волосы, резко оттягивая вниз и заставляя открыть тонкую шею. Гермиона вздрогнула, почувствовав его жёсткие губы, и она на мгновение задумалась, делал ли он это намеренно? Хотел ли он оставить свой след на ее теле, чтобы она, смотря в зеркало, вспоминала его? Гермиона грустно улыбнулась, и, вопреки его движениям, мягко погладила его по платиновой макушке, потому что ей не обязательно было видеть его следы на своём теле, чтобы вспоминать эти серые глаза, горячие губы и пальцы, что продолжали оттягивать ее голову вниз.
Она инстинктивно дернула бёдрами вперёд, пытаясь прижаться как можно ближе, хотя в стоячем положении это было сделать сложнее. Драко двинулся вперёд, заставляя Гермиону попятиться назад и она, почувствовав холодную, каменную стену, слегка вздрогнула.
Когда губы Малфоя оставляли влажную дорожку на ее шее, Гермиона терялась в пространстве: она сходила с ума и проваливалась в бездну и, несмотря на все предостережения, делала она это добровольно. Она прикусила губу чувствуя, как его горячее дыхание щекочет ухо, вызывая уже привычные мурашки и дрожь в теле. Малфой схватил ее за талию, крепче прижимая к себе, когда ее ноги подкосились, стоило его языку очертить мочку ее уха, оставляя влажный след и согревая ее своими руками.
