22

329 15 0
                                    

22
— Через два часа мне нужно ехать на работу. — Дыхание по-прежнему сбито нашим последним сексом, и мне приходится предпринимать усилия, чтобы голос звучал ровно. Не помогает и то, что моя голова лежит на руке Дани и я насквозь пропитана его запахом, ставшим в спальне абсолютно доминирующим.
Мы занимались сексом всю ночь с небольшими перерывами на сон, когда мне удавалось провалиться в незабытье после очередного оргазма. Это эффект молодости или же таков сам Даня? Я не знаю. Знаю только, что такой ночи у меня не было ни с одним из моих мужчин ни на одном этапе отношений. Это совершенное безумие, где потеряло значение все, что представлялось мне обязательным: гигиена, количество часов, оставшиеся до начала рабочего дня, то, как от меня пахнет и как я выгляжу.
Губы опухли, между ног ноет, волосы превратились в один большой колтун, а мысли, что заторможено циркулируют в моей голове, принадлежат явно не мне. Потому что вчерашняя Юля ни за что бы не подумала, что я и Даня могли бы вместе сходить в душ, или что неплохо было бы сослаться на недомогание и не выйти сегодня на работу. Не видеть поджатые губы Андреева, ехидную ухмылку Гордиенко и сочувственные взгляды тех, кто терпеть его не может, и вместо этого заглянуть в ближайшую кофейню на ранний завтрак, занять столик у окна и, сидя с чашкой американо, наблюдать за суетливой утренней столицей. За годы работы в «Ландор» я лишь однажды брала больничный и только на неделю, когда у меня вдруг неожиданно обнаружилась пневмония.
— Это так ты просишь меня уйти? — голос Дани вибрирует в моей грудной клетке, а его рука, до этого расслабленно покоящаяся на одеяле, накрывает мой живот. Этой ночью не осталось ни одной части тела, щедро не обласканной его прикосновениями, но кожа все равно реагирует на него, покрываясь мурашками.
Я поворачиваю голову, упираясь взглядом в небритую щеку, и улыбаюсь.
— Вовсе нет. Я лишь говорю, что мне пора настраиваться на активную мыслительную деятельность, тогда как за ночь я спала от силы полтора часа.
Едва пришедшее в норму дыхание снова сбивается, потому что рука Даня  проходит в движение: минует пупок, пробегается по лобку и, спустившись ниже, мягко надавливает, заставляя поясницу выгнуться.
— Я больше не могу, — сипло отшучиваюсь я. — Мы ведь только что…
— У тебя красивое тело, которого постоянно хочется касаться. — Даня приподнимается на локте, отчего его голос перемещается мне на висок. — Ты собиралась рассказать мне про свой тяжелый вчерашний день.
Вопреки бессонной ночи и пресыщенности сексом, мое тело откликается на его касания: влажный жар в промежности становится все более ощутимым, и я бесстыдно раздвигаю ноги. Даня слишком виртуозно обращается с моими оргазмами, чтобы этого не сделать, и к тому же, я понятия не имею, когда увижу его в следующий раз.
— Ты хочешь, чтобы я разговаривала сейчас? — задохнувшись от давления на клитор, я машинально впиваюсь ладонью в его руку.
— Почему нет? Ты сама сказала, что через два часа тебе нужно быть на работе.
— Не думаю, что тебе будет интересно. Я руковожу продажами и собиралась подписать крупный контракт на поставку нашей продукции в сеть столичных супермаркетов. Прошла все пункты вплоть до конечного. Заместитель генерального директора выступил против, убедив его самого в правильности отказа. Я расстроилась. Несколько месяцев моей кропотливой работы и карьерные перспективы оказались выброшенными на помойку.
Выпалив эту тираду, я жадно хватаю воздух и жмурюсь: пальцы Дани проникают внутрь меня. Сколько еще оргазмов он успеет извлечь из меня в оставшееся время? Сейчас я снова испытать свое любопытство.
— Заместитель генерального — это тот, кто стоял на крыльце? — его низкий голос долетает до меня будто сквозь плотные слои полиэтилена. — Мудак? Кажется, так ты его назвала?
Будет ужасно кончить с мыслями о Гордиенко, а потому я быстро киваю:
— Да, он. Наипервейший в компании мудак.
— Что он тебе сделал?
— Нам правда нужно говорить о нем сейчас? — Пальцы внутри меня резко скручиваются, заставляя меня прогнуться и выдохнуть: — Похотливый мужик, упивающийся властью и неопытная молодая стажерка. Он хотел сексуальных привилегий, а я сказала ему «нет». Мудаки вроде него не переносят отказов.
— Он и правда мудак. — Лицо Дани оказывается надо мной, его тело вновь вжимается в меня своей горячей тяжестью. На смену пальцам приходит упругое давление члена. — Однажды он обязательно пожалеет, что поступил так с тобой. Закон бумеранга.
Даже если Гордиенко никогда об этом не пожалеет — сейчас мне на это абсолютно наплевать. Он остался в другом, куда более пресном и скучном мире. В мире наслаждений, в котором я нахожусь сейчас, мне слишком хорошо, чтобы о нем думать.
*******
— Налить тебе чай или кофе? — обернувшись, я ловлю на себе синий взгляд Дани и мгновенно ощущаю теплое покалывание на щеках. Тон радушной домохозяйки, смущение. Кто ты, женщина? Я тебя не узнаю.
Его губы изгибаются в легкой улыбке, глаза вспыхивают. Даня только что вышел из душа: волосы, потемневшие от влажности, торчат в творческом беспорядке, рубашка застегнута лишь на пару пуговиц, обнажая треугольник оливковой кожи. Свежий, красивый и дерзкий.
— Я буду кофе. Иди ко мне.
— Я только привела волосы в порядок, и велика вероятность того, что ты их испортишь, — отшучиваюсь я, опуская перед ним чашку с фильтр-кофе.
Разворачиваюсь, чтобы вернуться к плите, где готовится омлет, но ладонь Дани перехватывает мой запястье и в следующую секунду я оказываюсь сидеть у него на коленях.
Спрятав выскальзывающую улыбку, я делаю серьезное лицо и заглядываю ему в глаза.
— Ты так привык получать желаемое?
Его зрачки — переливающие чернотой котлованы, притягательные в своей скрытой опасности, белозубая улыбка в обрамлении хищных ямочек — вершина обаяния.
— Получаю всегда.
Не взирая на мои возражения, связанные с нежеланием стать объектом офисных сплетен, Даня отвозит меня на работу. Его примечательный седан останавливается у центрального входа как раз тогда, когда там появляется Андреев. Приподнятые брови генерального и взгляд, которым он окидывает меня, закрывающую за собой пассажирскую дверь, транслируют немой вопрос: «Что здесь происходит?»
— Доброе утро, Константин Борисович, — я одариваю его улыбкой, которая, кажется, и не сходила с моего лица всю дорогу на работу. Несмотря на недосып, в теле царит легкость, ноги и голова вовсе ощущаются воздушными.
— Доброе, — бурчит он и, отвернувшись, зашагивает в крутящиеся стеклянные двери.
Меня разбирает смех, когда я понимаю, в чем кроется причина такого недовольства: на работу нас с ним привезли одинаковые машины.

бойся меняМесто, где живут истории. Откройте их для себя